Пашка на всякий случай отодвинулся подальше. Старательно брызгал водой в жестяную банку на давно сомлевших червей.

Маруська обхватила тоненькими руками прикрытые цветастым подолом колени и внимательно смотрела на мальчишек.

— А потом что? — почти потребовал продолжения Володька.

— Что — потом? — буркнул Пашка. — Потом революция. Полиции не стало, и твой дед домой вернулся. Уже человеком.

Мальчики помолчали. Забытые удочки напрасно мигали им отчаянно нырявшими поплавками, их просто не замечали. Наконец Володька задумчиво протянул:

— Слушай, но если они все считают его оборотнем, то как же живут рядом? Они же бояться деда должны.

— И боятся.

— Серьезно?

— Ага.

— Он что, кого-нибудь разорвал? — со странным любопытством спросил Володька. — Ну, из деревенских?

— С ума сошел, что ли?! С чего бы?!

— Э-э… в фильмах…

— Ну ты и кретин! — раздраженно посмотрел на него Пашка и даже покрутил у виска пальцем. — Говорю же: они верят, что этот волк — их предок! А ты — разорвал!

— Как же, верят! Да у твоей бабушки полон дом икон!

— Ну и что? Одно другому не мешает! Твой дед, как волком обернется, по их понятиям, деревне защитник, понял? С тех пор, как он здесь, другое зверье близко сюда не подходит. Те же волки, например.

— А заборы?!

— Какие заборы?

— Да из бревен! В деревне вашей. Я такие высоченные только в учебниках по истории видел. И в фильмах.

Пашка долго смотрел на него. Потом махнул рукой:

— Это так, думаю. На всякий случай. Говорю же, боятся…

— Но почему?!

— А я знаю?

Ребята опять замолчали, думая каждый о своем. Притихшая Маруська подобралась еще ближе и теперь едва не касалась рукой Пашкиной босой ноги.

Володька мучительно морщился, пытаясь отогнать страшные подозрения. Его вдруг начало лихорадить, во рту появился неприятный привкус, слегка кружилась голова, и все казалось нереальным.

Чудилось: он просто заснул дома, и вот-вот мама подойдет и прошепчет на ухо, что так он все на свете пропустит, а уж школу обязательно. Страшно хотелось верить, что он действительно спит. А стосорокавосьмилетний дед — это обычнейший кошмар…

Рядом тихо вздохнула Маруська. Володька вздрогнул, приходя в себя. Ожесточенно помассировал виски — голова буквально гудела — и обреченно бросил:

— Слушай, хоть одна зараза видела, как он… ну, перекидывается?

— Нет, конечно.

— Так с чего взяли?!

Пашка внимательно посмотрел на товарища:

— Ты что, поверил в эту сказочку?

Володька невольно покраснел. Потом принужденно рассмеялся:

— Знаешь, почти. Я как-то забыл, что это сказка.

— А это не сказка! — сердито выкрикнула забытая ими Маруська. — Это правда! Самая настоящая!

И показала мальчишкам розовый язычок.

— Пшла отсюда! — погрозил ей кулаком Пашка.

А Володьке бросил:

— Слушай, забудь. И голову себе не морочь!

Володька мрачно ухмыльнулся: «Легко сказать — забудь!»

Пашка вытащил из воды свою удочку с совершенно чистым крючком и с досадой пробормотал:

— Блин! Накрылась рыбалочка! И чего я только язык распустил, предупреждала же бабка…

Володька хмуро буркнул:

— Да ладно тебе! Завтра еще раз сходим. А сейчас давай в лес, а? Покажешь мне, где вы прошлым летом морошку брали.