Я обнял ее и расцеловал.

    -  Ничего, просто этой книге почти триста лет. Возможно, ее издавал сам Гуттенберг!

    -  Да? - опять вежливо удивилась Аля. - А кто это такой, и что он с ней делал?

    -  Алечка, не обижайся, но сразу я тебе этого объяснить не могу.

    -  Я что, дурочка? - обиделась девушка.

    -  При чем здесь дурочка! В старину книги писали от руки, а это очень долго. Потом один человек по фамилии Гуттенберг, придумал другой, более быстрый способ, он называется книгопечатанье. Я точно не помню когда он жил, кажется, в середине пятнадцатого века. Возможно, это одна из его книг, если он дожил до 1511 года, или кого-нибудь из его учеников. Таких книг очень мало, и стоят они очень дорого.

    -  А о чем в ней написано?

    -  Я немецкий язык знаю плохо, а тут еще трудные буквы, готические, я тебе уже о них говорил.

    С готическим алфавитом у меня были проблемы еще в школе, однако заголовок я разобрал. Благо он оказался коротким: «Die Schwarze Magie».

    -  «Черная магия», - перевел я. - Впрочем, чего можно было ждать от Винера!

    -  Интересная книга? - поинтересовалась Аля.

    -  На любителя. Тебе не понравится. Вот ее бы на аукцион «Сотбис»! За пару «лимонов» со свистом бы ушла!

    -  Прости, Алеша, но я ничего не поняла. Опять ты говоришь непонятно.

    -  Это я так, про себя. За такие редкие книги можно выручить очень много денег.

    -  Наверное, я в твоем мире никогда не смогу разобраться, - грустно сказала Аля.

    «Было бы в чем разбираться, - подумал я. - А девушка-то у меня начинает думать абстрактными категориями!..»

    -  Чем я начинаю думать? - подхватилась она.

    Я опять упустил из виду, что она читает все мои мысли.

    -  Прости, моя хорошая, но я тебе и этого не смогу объяснить.

    -  А ты попробуй! - окончательно обиделась Аля.

    -  Ну, понимаешь… Давай, попробуем на примере. Например, ты видишь это окно, и думаешь про него. А можно посмотрев на одно окно, представить вообще все окна, которые существуют на свете…

    Пример оказался не очень хорошим, и я замолчал, не умея перейти от частного к обобщенному, общему.

    -  И что в этом сложного? Я все поняла!

    -  Да, но для того, чтобы представлять разные окна, нужно увидеть очень много зданий и окон, а ты пока видела мало.

    -  Вот уж, окон я не видала!

    -  Видала, видала, - сдался я и заключил разговор стандартной формой, то есть принялся целовать несостоявшуюся абстракционистку.

    Аля вначале отбивалась, делая страшные глаза и указывая на дверь, которая, увы, не запиралась. Но потом нам стало как-то не до условностей.

    -  Что, прямо сейчас? - с деланной обреченностью спросила она.

    -  До обеда еще два часа, успеем!

    -  А вечером?

    -  Вечером, само собой!

    -  Ну, если так… А вдруг кто-нибудь войдет?

    -  Сейчас что-нибудь придумаю, - торопливо пообещал я. Огляделся и не нашел никакого другого способа, кроме как бесценной антикварной саблей подпереть дверь…

    После обеда я навестил беглого солдата.