Теперь он здесь...

     Потому что тогда он вернулся.  И написал отчет. И еще потому, что на Земле

уже более полувека не было крупных войн -  только локальные конфликты в странах

третьего мира,  но  это не  в  счет.  И  вся нерастраченная в  больших и  малых

заварушках энергия человечества ушла на освоение дальних пространств.

     Его  корабль был третьим по  счету,  и  еще два корабля ушли с  орбиты уже

после того,  как «Энтер-прайз» покинул пределы Солнечной системы.  И ни один не

вернулся.

     Кроме его корабля. Кроме «Энтерпрайза».

     Когда вошел Рихман, Ковальчик снова взглянул на часы.

     Демонстративно.

     Рихман опоздал на семь минут, и даже не извинился.

     И  руки не подал -  просто стоял и  смотрел на Ковальчика.  В  его взгляде

читалась брезгливость - Ковальчик к этому привык.

     - Я вам не нравлюсь,  Рихман,  верно?  - равнодушно спросил он. Рихман ему

тоже не нравился. Плевать - лишь бы от этого был хоть какой-то толк. Тем более,

говорили - он лучший.

     Рихман, нужно отдать ему должное, не стал отпираться.

     - Естественно,  -  сказал он.  -  Что  тут может нравиться.  Вы  насели на

директора,  он насел на меня. По своей воле я бы сюда не пришел. Вы - маленький

фюрер. Еще счастье, что у вас все-таки ограниченная власть.

     Ковальчик пожал плечами.

     - Власть у меня,  кстати,  практически неограниченная.  В подведомственном

мне Проекте.  Бросьте,  Рихман,  вы же психолог. У вас, немцев, просто-напросто

национальный комплекс вины. Вам не нравятся жесткие методы...

     - Какой там,  к  черту,  комплекс?  Я  вчера весь вечер читал отчеты -  вы

утопили корабль в крови. У вас руки в крови, Ковальчик.

     Ковальчик неторопливо приблизился к нему. Глаза у него были светлые, почти

прозрачные, с черным ободком вокруг радужки.

     Наверняка он все еще нравится женщинам,  ни с  того ни с  сего мелькнуло в

голове у Рихмана.

     - Верно,  -  сказал Ковальчик,  -  я утопил корабль в крови.  Иначе нельзя

было. Я прошел через ад, Рихман. Я до сих пор ночью просыпаюсь в холодном поту.

Я слышу их голоса.

     Он  твердыми пальцами взял Рихмана за  подбро-док и  какое-то  время молча

смотрел ему в глаза, пока тот, не выдержав, не отвел взгляд.

     - И  я сделаю все,  слышите -  все!  -  чтобы больше не повторилось ничего

подобного.

     - Ваш проект - безумие...

     Ковальчик усмехнулся, показав крепкие белые зубы.

     - Безумие - это по вашей части, Рихман. Потому мы и вышли на вас.

     - Я  уже говорил это на совещании,  скажу еще раз.  Методика опробована на

отдельных больных, а не на целых группах...

     - Но ведь вы не будете иметь дело с больными, Рихман. Вы будете иметь дело

с  астронавтами,  а  они очень здоровые люди.  Не  так уж и  велики эти группы.

Человек по тридцать, не больше. Четыре экспериментальных экипажа.