— Вот видишь, — сказал Данил. — Вернешься через месяц — а он уже строит кирпичную дачку на законные проценты. И никому ты ничего не докажешь, хоть лоб себе разбей.

— Сам знаю, — угрюмо отозвался Клебанов.

— Кто наезжал на Бурлаченко, как по-твоему?

— Только не Скаличев. Ему это совершенно ни к чему, он хочет Юлию. Судя по исполнению, Бес.

— Ты сам-то в клад веришь?

— Пожалуй, — подумав, кивнул Клебанов. — Очень уж много народу положили…

— А чей это клад, как думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами опер. — То ли Колчака, то ли Иваницкого, наверное… Да какая разница?

«И я не знаю», — согласился с ним Данил и сказал:

— Тоже верно… Значит, что мы имеем? Бортко против него не попрет? Нет, конечно… Пока нет мокрухи. Скаличев знает о кладе, я тоже, Бес, судя по всему, краем уха что-то прослышал… — Данил помолчал. — И вот тут мы, старина, возвращаемся в исходную точку. К Иксу. Икс тоже знает про клад. Он каким-то боком повязан и с государственными структурами, и с Бесом, и уж он-то мокрухи не боится, ты сам его работу на вокзале видел… У тебя на его счет есть соображения?

— Никаких. Как ни ломай голову. Бортко мне говорил, что Скаличев сказал, будто Есаул работал на какую-то серьезную государственную контору…

— А сам Бортко этому верил? — спросил Данил.

— Верил. Что-то ему генерал такое привел в доказательство. Времена сейчас такие, что и я готов поверить…

— А я тем более, — кивнул Данил. — Вздрогнем? — он наполнил рюмки, и оба выпили. — Ну что ж, генерала своего ты мне сдал красиво… Ведь сдал? Думаешь, я поверю, будто ты пришел ко мне в полном расстройстве чувств и при первых же пришедших мне в голову аргументах поднял руки? И хочешь, чтобы мы, как пауки в банке, схлестнулись?

— А почему бы и нет? — Клебанов, чуть улыбаясь, смотрел ему в глаза. — Откровенность за откровенность…

— Ну, если уж начали обнажать душу, ты мне вот что скажи — почему ты его сдал? Ведь не будет он устраивать никакой мокрушки, все обставит галантно, и три четверти клада попадет-таки государству…

— Потому что хочу, чтобы государству попало с т о процентов, — сказал Клебанов. — Очень уж много крови на этот клад натекло…

— А не разворуют его?

— Постараюсь, чтобы не разворовали. Ты это, кстати, тоже учти. Я из Чечни рано или поздно вернусь… — Он не без некоторого сожаления покосился на полупустую бутылку водки и встал: — Спасибо за угощение. Пойду.

— Поедешь, — сказал Данил. — Сейчас вызову тебе тачку. И не спорь. Я, знаешь ли, человек недоверчивый. Не хочу, чтобы тебе в подъезде вогнали пулю из той гнуснопрославленной бесшумки, а потом подкинули ее мне под дверь… Понятно? Глотни на посошок, пока я брякаю.

Он вышел в кухню, но передумал, тихонько прокрался на площадку и включил рацию:

— Шестой? В темпе — д в о е ч к у экипажей ко мне… Один для пассажира, к подъезду. Второй пусть болтается в отдалении, на глаза не лезет… — выключил машинку и ухмыльнулся. — Ну, Бортко, хитрован…

Глава вторая

Послание с Нептуна

В половине третьего, едва он вошел в вестибюль, охранник вышел из-за стойки и подал бумажку:

— Звонили по нашему номеру… Записал слово в слово.