|
— Прошу вас, мистер Флетчер, скажите слово. — Не надо! Бога ради! — завопил Майлс. — Вы же его не знаете! Флетчер был далеко не глуп и учел искренний ужас в голосе Майлса. Он сглотнул, подошел к своей лошади и вспрыгнул в седло. — Тут слишком много ни в чем не повинных людей, которые могут пострадать, — сказал он. — Но будет и другой день. — Надеюсь, — сказал Шэнноу ему вслед. Всадники ускакали. Остальные стояли как вкопанные. Шэнноу обвел их взглядом. Приветливая дружелюбность исчезла, сменилась страхом, граничившим с враждебностью. Только молодой Янус подошел к нему. — Спасибо, мистер Шэнноу. Уповаю, вам не придется поплатиться за свою доброту. — Если так, то пострадаю не я один, Стефан, — ответил Шэнноу и ушел в дом. Последняя повозка уехала перед самыми сумерками. Войдя в большую комнату, Донна увидела, что Шэнноу сидит в кожаном кресле. — Не надо бы вам было вступаться за меня, — сказала она, — но я вам очень благодарна. Из‑за ее спины появился Эрик. — Почему ты сказала, что насыплешь могильный холмик над отцом? — спросил он. — Мне очень грустно, Эрик, но это правда. Флетчер приказал его убить. Мне очень грустно. — Врешь! — крикнул он, обливаясь слезами. — Ты его ненавидела! А я ненавижу тебя! — Он повернулся и выбежал из дома. — Эрик! Эрик! — позвала она и разрыдалась. Шэнноу подошел к ней, крепко обнял и стоял так, пока слезы не перестали катиться по ее щекам, и всхлипывания не стихли. Он не находил слов утешения, а Иерусалим казался таким далеким! Шэнноу сидел у соснового обеденного стола и смотрел, как Донна Тейбард на коленях выгребает из печки золу ровными машинальными движениями. Красивая женщина, и можно понять, почему Флетчер облизывается на нее. Волевое лицо гордой лепки, пухлые губы — рот, созданный для смеха. Сильное лицо, говорящее о характере, стойком в несчастии. — Этот дар, — спросил он, — способность видеть далекое, откуда он у вас? — Не знаю. Мой отец думал, что дело в Камне, но я не уверена. — В камне? — Пресвитер называл его Камнем Даниила. Он из Чумных Земель, и в руках начинал светиться: будто солнечные лучи пронизывали лед. Но он был теплый. В детстве я им часто играла. — Почему ваш отец считал, что свои дары вы получили от этого Камня? Она стряхнула золу с ладоней и села на пятки. — Вы верите в магию, мистер Шэнноу? — Нет. — Значит, вы Камня не поймете. Когда отец держал его, хворые исцелялись, раны затягивались за единый миг без единого рубца. Пресвитером отец стал отчасти благодаря этому. — А почему он называл его Камнем Даниила? — Не знаю. Но настал день, когда Камень перестал светиться, и все кончилось. Он все еще хранится в старом доме моего отца. Там теперь живет Флетчер. Эш Берри рассказывал мне, что Флетчер все время вертит его в руках, но без толку. Пресвитер говорил, что сила Камня исчезла навсегда. — Но теперь эта сила в вас. — Только не целительная, не пророческая, не истинно магическая. Но я способна видеть близких мне, даже когда они далеко. Некоторое время они молчали. Донна положила растопку в печь и подожгла. Когда огонь забушевал, она закрыла чугунную дверцу и обернулась к Шэнноу. — Можно задать вам вопрос? — Конечно. — Почему вы рисковали жизнью, бросив им вызов? Их ведь было много. — Риск был невелик, госпожа. Против меня был только один. |
