— Зачем?

— Спросите у бизонов. Нет, я не имею в виду охоту — хотя, если бы это было так, это был бы другой вид охоты, отличный от того, что мы можем себе представить. Это не обязательно должно быть связано с убийством. Есть и другие мотивы. К сожалению, все, какие я могу себе представить, в основном людские. Поэтому они не подходят.

— Это теория, а не доказательства.

ГОЛТ достал толстый конверт и вытащил пачку листов.

— Взгляните эту работу. Она еще не закончена, но представление вы можете получить.

Абернати пролистал диаграммы, графики и биографию в две колонки. Голт сказал:

— Я сравнивал свою жизнь с жизнью моего брата. Имеется странное сходство. Это еще не полный анализ, но…

— Вы конечно понимаете, что такого добра… — Абернати постучал пальцем по пачке, — я нагляделся вдоволь. Пациенты приносят разнообразные доказательства своих теорий или заблуждений.

— Я понимаю. Тут мое слабое место. Я оказался в дурацкой роли… душевнобольного.

Психиатр швырнул бумаги обратно через стол.

— Ладно. Продолжайте расследование. Если вы сможете убедить себя, что ошибаетесь в этом деле, будет отлично.

Голт вернул бумаги в конверт.

— Сегодня я получу от детективов собранные материалы. Ну и… Вас я, очевидно, не убедил, да?

Абернати молча покачал головой. Голт усмехнулся, пожал плечами и ушел. Он зашел в ближайший бар и накатил крепкую порцию ржаного виски на четыре пальца. Помогло не очень. Через некоторое время он подрулил к квартире своей сестры.

Когда он шел по тротуару к лестнице, прямо у него за спиной разбился цветочный горшок. Голт поднял глаза, и увидел голову Тима, высунувшуюся из окна тремя этажами выше.

— Берегись! — завопил Тим, и затем: — О, Голт! Мы чуть тебя не потеряли.

Голт ничего не ответил. Он стоял, запрокинув голову, облизывая губы и глядя на пухлое озабоченное лицо брата.

Исчезая в окне, Тим подмигнул. В этом не было никаких сомнений. Это хитрое, торжествующее, нелепое подмигивание — тьфу! Голту внезапно стало холодно. Тим подозревал, и — и это был его ответный, логичный шаг.

МЭРИ ЭЛЛЕН устроила вечеринку с коктейлями. Мэри была хрупкой блондинкой, неопределенного возраста, в разводе. Она терпеть не могла спиртное, но пила, потому что все вокруг пили. Квартира была полна гостей, большинство из них было незнакомо Голту. Он небрежно поцеловал сестру и спросил, где Тим.

— Вы, должно быть, только что разминулись с ним. Он вышел, буквально, минуту назад.

Голт взял напиток, который оказался не очень приятным на вкус.

— Чего он хотел?

— Ликера, я полагаю. Я спрашивала его. Я тоже тебя спрашивала — помнишь?

— Хмм.

Голту было интересно, насколько сильно человеческий облик ограничивает Тима. Сверхъестественное существо, как считалось, должно быть способно убивать чистой силой разума или, по крайней мере, разрядом лично изготовленной молнии. Но это, опять же, были путаные представления, весьма антропоморфные. Так?

— Послушай, — сказал Голт, вспомнив кое о чем. — У тебя сохранились те старые фотографии?

— Фотографии? — Мэри Эллен моргнула. — Какие именно?

— Детские фотки. Где мы все засняты. Особенно Тим.

— Ну, где-то лежат. Конечно есть. Я найду их для тебя, когда будет время.

— Сделай это сейчас, — сказал Голт. — Пожалуйста. Очень нужно.

Мэри Эллен с недовольным видом, но отвела Голта в спальню и стала рыться в ящике комода. Вскоре она откопала фотоальбом.

— Дай мне посмотреть, — предложил Голт.