|
Тыл лагеря должен быть тут недалеко. Ух, какой мрак!..» И я двинулся вперед, перелезая через поваленные стволы, путаясь в цепких лианах. Вьющиеся стебли хватали меня за шею, шипы царапали меня, ветви мескито до крови хлестали в лицо. Я схватился рукой за свисавшую ветвь; липкое тело испуганно и злобно забилось под моим прикосновением, высвободилось и перебросилось через мое плечо и, убегая, зашуршало палым листом. Я услышал зловонное дыхание, холодная чешуя задела мне щеку. То была отвратительная игуана... Огромная летучая мышь хлопала мне в лицо своими похожими на паруса крыльями. Она ежесекундно возвращалась ко мне; дух захватывало от ее зловония. Два раза пытался я ударить ее шпагой, но промахивался и протыкал пустой воздух. На третий раз шпага запуталась в лианах. Это было ужасно. Борьба с такими врагами пугала меня... Наконец, после долгих усилий, я увидел просвет. За деревьями открывалась лужайка, и я радостно бросился к ней. — Как хорошо! — воскликнул я, выбравшись из лесного мрака. И вдруг я с криком ужаса отскочил назад. Руки и ноги отказались повиноваться мне. Шпага выпала из моих пальцев. Я стоял бледный и оцепенелый, словно пораженный молнией. Прямо передо мной, не более как в трех шагах, стоял, простирая ко мне костлявые руки, образ самой смерти. Я ясно увидел белый обнаженный череп с пустыми глазницами, длинные голые кости ног, неприкрытые иззубренные ребра, костлявые пальцы скелета... Немного справившись со своим страхом, я услыхал в кустах шум. Казалось, двое человек отчаянно боролись там. — Эмиль, Эмиль! — кричал женский голос. — Не убивай его, не надо! — Прочь! Не мешай мне, Мари! — отвечал низкий голос мужчины. — О нет, — продолжала женщина, — не надо, не надо, нет, нет. — Проклятие всем женщинам! Говорят тебе, пусти! Послышался звук яростного удара... вскрик... и в ту же секунду из кустов вынырнул человек. — А, капитан! Удар за удар! — закричал он по-французски. Больше я ничего не слышал. Страшный удар обрушился на меня, и я упал замертво... Первое, что я увидел, придя в сознание, была длинная рыжая борода Линкольна, потом сам Линкольн, потом бледное лицо маленького Джека и, наконец, кучка солдат из моей роты. Оглянувшись, я увидел, что лежу в своей палатке, на своей походной кровати. — Как? Что?.. В чем дело?.. Что такое? — заговорил я, нащупывая рукой мокрую повязку на голове. — Лежите смирно, капитан, — сказал Боб, отнимая мою руку от повязки и укладывая ее вдоль тела. — Ожил, ожил! Вот и хорошо! — воскликнул ирландец Чэйн. — Ожил? Да, что же со мною было? — спросил я. — Ох, капитан, ведь вас чуть не убили. Всё они — эти мерзавцы французы, чтоб им всем провалиться!.. — Убили? Мерзавцы французы? В чем дело, Боб? — Понимаете, капитан, вы ранены в голову. И мы думаем, что это те французы... — Ах, теперь вспоминаю! Удар, да... но смерть?.. Смерть? Я приподнялся на постели, словно ко мне вернулся мой ночной призрак. — Смерть, капитан? Какая смерть? — спрашивал Линкольн, поддерживая меня своими крепкими руками. — Капитан, верно, вспомнил скелет, — сказал Чэйн. |
