– Что ты делаешь?

– Проверяю, сухая ли пеленка.

– Но он уже вырос из пеленок, и давно, ведь он болел всего несколько дней.

– Но он все еще слаб, Сет, очень слаб.

Адам враждебно взглянул на Сета, продолжая хныкать.

– Тебе, наверное, лучше сейчас уйти. Адаму нужно отдохнуть.

Итак, ему дали отставку.

Он повернулся и выбежал из комнаты, чтобы в ярости не наговорить лишнего. Он ворвался в кухню, где Розелль и Мартин пили кофе.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Меня не было только неделю, и что же я нахожу? Высохшую жену и в грязном платье, которая, наверное, всю неделю не спала, и сына, который все время скулит и чего-нибудь требует. Что случилось с мальчиком, который постоянно смеялся и резвился? Вы знаете, чем она занималась, когда я вошел? Она умоляла его есть. Моего сынишку, для которого в жизни главное – еда. И он, наконец, выучил слово «нет» и пускает его в ход, наверное, очень часто. И тарабанит этой чертовой ложкой о поднос.

– Мистер Колтер, мы знаем. Мы все это сами наблюдаем каждый день.

– Ну, значит, надо что-то предпринять. Может быть, я уговорю ее за обедом?

– Значит, вы хотите обедать внизу?

– Конечно, а где же еще?

– Но миссис Колтер больше не пользуется столовой. Она ест вместе с мастером Адамом наверху, в детской.

– Ас чего вы стали величать его «мастером» Адамом?

– Миссис Колтер считает, что так надо обращаться к молодому господину.

Молодому!…

Он повернулся и вышел. Наверное, никогда в жизни он так не злился. Нет. надо успокоиться. Сейчас он примет ванну и побреется и, может быть, сумеет переубедить ее.

Но, вымывшись и побрившись, он все еще сердился, хотя и понимал, что и сам отчасти виноват. Люпита была права. Надо проявить волю.

Она читала Адаму вслух. Адам сидел, нахмурившись, смешливых ямочек на щеках не было и в помине.

– Морган, ты готова? Надо идти вниз, обедать.

– Я останусь здесь, я нужна Адаму. Он взял ее за подмышки и поднял. Платье под мышками было влажное.

– Ты сколько дней не мылась?

– Не знаю. Я очень все это время была занята. Он привлек ее к себе и крепко обнял:

– Ну да ладно, я все равно тебя люблю. Пойдем, пообедаешь со мной, а потом я сам лично тебя вымою.

Сзади тихонько и плаксиво захныкал Адам.

Морган хотела было вырваться, но он все еще крепко держал ее. Морган яростно взглянула на мужа.

– Отпусти! – прорычала она. Он удивился и отпустил. Она подошла к кроватке, потрогала лоб мальчика и облегченно вздохнула.

– Морган, но ведь он уже не болен. Он совершенно здоров. Все, что ему надо – это встать с постели, бегать, прыгать и, может быть, даже покататься верхом.

Морган вызывающе смотрела на него, уперев руки в бока, и насмешливо улыбалась.

– Покататься верхом! Доктор сказал, что он заболел от укуса насекомого. И наверное, это случилось, когда он катался верхом. Так вот, если ты хочешь здесь оставаться, веди себя спокойно. А у меня на руках больной ребенок, и он требует всего моего внимания.

Сет мог поклясться, что в глазах Адама мелькнуло торжество. Он вышел и закрыл за собой дверь.

За обедом Сет не отрываясь глядел в тарелку. Он поклялся себе, что будет ждать ее, даже если потребуются годы, но он не может стоять в стороне и наблюдать, как она губит свою жизнь, а заодно губит и сына. Что же делать?

Особенно ему не понравилось, как она ведет себя с мальчиком. Малыш, которого он так полюбил, и хнычущий деспот там, в детской, – два совершенно разных существа.

«Колтер, – подумал он, – ты слишком долго держался в стороне.