Дни и ночи Верховный Чародей просиживал над магическим кристаллом, наблюдая за Марикой. Азар тенью стоял у него за спиной.

- Ты слышал, скоро самозванка прибудет на остров. Что ты чувствуешь? - Агриппа откинулся на спинку кресла и повернулся к ученику.

- Спокойствие. Маг не имеет права на чувства, - ответил юноша.

На его лице не дрогнул ни один мускул, но он кривил душой, изображая невозмутимость. На самом деле девочка вызывала у него бурю эмоций: зависть, ревность, но вместе с тем и интерес. С одной стороны, он противился появлению соперницы, а с другой - с нетерпением ждал момента, когда снова увидит её.

Марика была единственной сверстницей, с кем ему довелось общаться. Мальчика с младенчества окружали только старики. Он не умел ни играть, ни беззаботно смеяться. Знакомство с девочкой оказалось для него глотком свежего воздуха. С ней можно было говорить о том, о чём при чародеях он не посмел бы даже упомянуть. Она была ни на кого не похожей и притягивала его, как магнит.

Однако любопытство, которое она в нём вызывала, было губительно. Так исследователь, увидев редкую бабочку, жаждет её препарировать и рассмотреть под микроскопом.

- Не лукавь, - усмехнулся Агриппа. -Она хочет забрать то, что по праву принадлежит тебе. Неужели ты так легко сдашься?

- Я обязан принять то, что не в моей власти изменить.

- Однажды ты поступил иначе, - напомнил ему Агриппа, сверля юношу взглядом. - Или ты сожалеешь о своём поступке?

Азар ответил не сразу. Рад ли он тому, что на время избавился от соперницы? Или сожалеет о том, что эти годы провёл в обществе старцев?

- Мой поступок ничего не решил. Она возвращается на остров, - наконец сказал Азар.

- За три дня может случиться много непредвиденного, - многозначительно усмехнулся Агриппа.

Старческие, будто обтянутые пергаментом руки с силой стиснули подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Узловатые жилы, словно змеи, вздулись на тыльной стороне ладони.

- Напрасно Зосима думает, что перехитрил меня. Я ещё кое-что могу. Девчонка вряд ли попадёт на лодку, - произнёс Верховный Чародей и подавил смешок.

* * *

В ту ночь Агнесса спала плохо и проснулась в дурном настроении. Хотя видимых причин волноваться не было, её терзало смутное чувство беспокойства. Она попыталась забыться за чтением модного романа, но это не помогло. Тогда герцогиня прибегла к давнишнему, проверенному средству: отправилась в храм. К тому времени, как карета доставила её к собору, служба уже закончилась. Впрочем, Агнесса не расстроилась. Сейчас ей хотелось побыть одной. Торжественность и тишина пустого храма всегда действовали на неё умиротворяюще. Однако на этот раз даже здесь она не могла унять тревоги.

Ей не сразу удалось зажечь свечу, а когда фитилёк занялся, он не горел, а едва тлел. Огонек нервно дрожал и скоро погас. Это был недобрый знак. Агнесса помолилась перед алтарём и направилась к выходу.

Карета поджидала её чуть поодаль от храма в тени каштанов. Герцогиня собиралась махнуть кучеру, чтобы тот подъезжал, но тут её кто-то окликнул. Она обернулась и увидела незнакомца в рубище странника. Его простая одежда никак не сочеталась с дорогим посохом, который годился разве что для знатного господина, вздумай он бродить по дорогам. Из ценной породы дерева, увенчанный набалдашником тончайшей работы из слоновой кости и золота, посох сразу привлёк внимание герцогини. Несмотря на жару, голову человека покрывала тёмная шляпа с широкими отвислыми полями, почти скрывавшими лицо. Длинная белая борода и руки, изборождённые узловатыми венами, выдавали в страннике глубокого старика.

- Герцогиня, я хочу поговорить о вашей приёмной дочери, - сказал незнакомец.

- Кто вы?

- Что имя? Прах. Я могу назваться сотней имён, откуда вам знать, какое из них истинно? Мы не встречались прежде и не увидимся впредь.