|
Он продолжал скакать из стороны в сторону, как будто лишился разума. – Что это за демон здесь в седле?! Да! Да, это демон! – Он подхватил с земли упавшее копье Гиялориса, широко размахнулся им, как будто хотел метнуть, а свободной рукой поймал копье Гебела Тибека и резким рывком сдернул того наземь. – Демон! – вновь заорал Септах Мелайн. – Изгнать демона! – Волшебник, неуверенно поднимаясь на ноги, попятился прочь от незваного противника и принялся делать руками магические пассы. Но Септах Мелайн расхохотался как безумный, быстрыми прыжками ринулся вперед и, не замедляя шага, вонзил свою шпагу в грудь Гебела Тибека так, что острие на шесть дюймов вышло из спины.
На трибунах раздались крики изумления и ужаса. На поле высыпали гвардейцы. Септах Мелайн, раскачиваясь на подгибающихся ногах, как старый пьяница, в изумлении переводил взгляд с руки на шпагу и со шпаги на меч, как будто они ударили Гебела Тибека по собственной воле. Потом он повернулся, спотыкаясь, шаткой трусцой побежал по полю и, остановившись перед высоким троном Корсибара, выкрикнул срывающимся голосом, глядя перепуганными глазами на короналя: – Мой лорд! Мой лорд! Это вышло случайно! Простите меня, мой лорд! Я подумал, что это не человек, а какой‑то демон, что он навел порчу на моего друга… В этот момент Престимион оказался рядом с ним и, обхватив его за плечи, поволок прочь. – Подлый колдун! – прошептал Септах Мелайн в ухо принцу совершенно трезвым голосом. – Еще секунда‑другая, и он сделал бы с Гиялорисом то же самое, что я сделал с ним! – Пойдем! Быстрее! – приказал Престимион. Он тоже поднял взгляд на Корсибара. Тот сидел с застывшим и мрачным, почерневшим от гнева лицом. Престимион поспешил придать своему лицу выражение мучительной скорби. – Мой лорд… – он заставил себя проговорить эти слова без запинки. – Как это ужасно… он выпил слишком много вина, он совсем лишился рассудка. Он понятия не имел о том, что он делает. Он лишь видел, что его другу угрожает большая опасность, или, по крайней мере, так ему померещилось. – Простите меня! – снова простонал Септах Мелайн таким жалобным дрожащим голосом, какого никто от него не мог ожидать услышать. – Умоляю вас, мой лорд, простите меня! Простите!
5
Позднее, когда все они вернулись в апартаменты Престимиона, Гиялорис яростно воскликнул: – Клянусь Божеством, мне следовало в первой же стычке не благородно соприкоснуться с ним копьями, а не раздумывая убить его. Но меня не научили творить такие подлости под видом спорта, да и кто мог знать, что он затеял такую игру. Хотя, клянусь Божеством, я понял это достаточно скоро! Все опять получилось почти так же, как борцовская схватка в Лабиринте, только, клянусь Божеством, на сей раз оружие было куда более опасным, чем руки Фархольта. Когда я встретился с ним при второй стычке, он уже шептал свои заклинания. А потом, клянусь Божеством, я решил, что мне конец, мое сознание помутилось, вся сила куда‑то делась. Мне оставалось только погибнуть на глазах у зрителей, а они все думали бы, что я утратил все свое умение с тех пор, как в последний раз выезжал на турнир. Я убил бы его, если бы смог. Но он совсем затуманил мой разум. Он весь трясся от гнева, его лицо побелело. Престимион протянул ему бутыль с вином, он, не отрываясь, осушил ее прямо из горлышка и отбросил пустую бутылку в угол. – Выходить против мага на подобное состязание – это безумие, – сказал Свор. – Мне следовало уговорить вас отказаться. – Никто никогда не прислушивается к вашим предупреждениям, Свор, – лучезарно улыбаясь, сказал Септах Мелайн, – таков ваш удел. Но, по крайней мере, этот впредь не станет наводить на нас порчу. |
