– И?..

– Все полностью сходится. Он превосходный мастер, Санибак‑Тастимун. Я, пожалуй, еще не видел более прекрасного произведения этого искусства.

– Но тем не менее я больше не доверяю ему. Еще не так давно я верила ему, как никому другому в мире. Но это было безумием. Он всегда был фаворитом моего брата и кидал мне лишь жалкие крохи со стола Корсибара, возможно, из почтения к моему положению, но никогда из преданности. Вы единственный, кому я доверяю, Талнап Зелифор. Вы и леди Мелитирра. – Ее сверкающие глаза засветились ярче. – Вы сказали: полностью сходится? Он сообщил, что у меня великое предназначение. И вы нашли то же самое?

– Посмотрите сами. – Он воздел полдюжины из своих бесчисленных щупалец вверх, и они замелькали вокруг его головы в стремительном движении, слишком стремительном и беспорядочном, чтобы она могла уловить его взглядом. Но внезапно в воздухе перед ними соткался сверкающий узор из цветных линий: мерно пульсировали зеленые и фиолетовые, рядом с которыми резко выделялись красные, а поперек всего этого магического гобелена, как хвосты комет, проходили две выразительные линии, черная и желтая. Этот узор можно было принять за карту некоего неоткрытого континента. – Вот карта вашей судьбы, госпожа, – сказал маленький волшебник. – Ваша линия желтая. А эта, черная – линия судьбы лорда Корсибара. Вот, смотрите, они исходят из одной точки, ваша и его линии; вы вместе находились в чреве матери, и это навсегда соединило вас. Смотрите, здесь линии сплетены одна с другой, и обе идут совершенно прямо; это ваше и его счастливое детство, долгая сладостная праздная жизнь в Замке избалованных, ленивых молодых принца и принцессы. Прощу простить меня, госпожа, за это грубое слово, но так оно было, и я ничего не могу поделать. Я должен быть предельно честен с вами, иначе какой смысл может быть у моей службы? Ленивая – вот какой вы были. Еще раз прошу прощения за употребление этого слова.

– Избавьте меня от излишней вежливости, – прервала крошку‑волшебника Тизмет. – Я предпочитаю правду. – Ее глаза впились в цветной узор и отыскивали в нем путь желтой и черной линий, но картинка была слишком запутанной для нее, и, чтобы разобраться в ней, поняла она, была необходима помощь мага.

– Смотрите сюда, – сказал он, – а теперь сюда, сюда и сюда. Ваши линии, которые до того шли практически плоско, начинают подниматься. Понтифекс слабеет. Ваш отец должен взойти на старший трон. Престимион будет короналем. Но нет, нет, ваша и Корсибара линии судьбы пересекают его путь. Вот наконец пришло его время – и ваше. Смотрите, здесь вы и он равномерно поднимаетесь день ото дня, и ваша линия проходит чуть ниже линии брата, поддерживая ее, подталкивая ее вверх…

– Что я и делала, когда вбивала ему в голову мысль о захвате короны.

– Да, да. И вот резкий бросок вверх. Корональ Маджипура. – Черная линия, которая стала теперь заметно толще, внезапно взлетела к небесам, образовав резкий пик, оставив мерцающее кружево красных и зеленых нитей далеко внизу.

– А моя линия? Куда она делась? – Тизмет до боли в глазах всматривалась в путаницу цветных узоров, – Я видела ее всего лишь мгновение назад, а сейчас… сейчас…

– Ах, миледи. В этой части диаграммы мы оказываемся перед тем, что мы в своей профессии называем разбросом. Это точка взаимного влияния возможных будущих обстоятельств, где ничего не определено до конца, сильны противодействующие силы, а результаты зависят от каких‑то серьезных решений, которые пока еще не приняты.

– Я плачу вам достаточно много, – холодно сказала Тизмет, – и рассчитываю узнать несомненные факты, а не предположительные выводы из возможного стечения неведомых обстоятельств.