– Между прочим, как Конфалюм все это воспринял? – бесцеремонно спросила она.

– Что – все?

– Это. Когда Пранкипин умер, ты выхватил корону из его рук и надел ее себе на голову. Ведь ты поступил именно так, верно? Во всяком случае, так говорят. Мы, я и Конфалюм, на днях поговорили несколько минут; по‑моему, это были первые слова, которыми мы обменялись за последние двадцать лет. Мне показалось, что он очень изменился. Это лишь тень того человека, которого я знала. В нем не осталось внутреннего содержания. Как ты думаешь, он здоров?

– Насколько мне известно, его здоровье в полном порядке.

– Но тем не менее он позволил тебе стать короналем? И вообще не возражал? Ведь, как я слышала, он предполагал посадить на трон Престимиона.

Почему же Конфалюм ничего не сказал, не остановил тебя?

– Все уже было сделано, – ответил Корсибар. – Мы считали – Тизмет, Фаркванор, кое‑кто еще, ну и, конечно, я – что Престимион не годится для трона, что он слишком горд, слишком поглощен собою. И в нем не было настоящей царственности: он держался совсем не так, как, по моему мнению, подобает королю. Он всегда чересчур охотно якшался невесть с кем. Так что я решил действовать. И все произошло так стремительно, что отец не смог или не захотел вмешаться. Он позволил этому свершиться, и мы победили.

– Горд и поглощен собою… Точно так же я описала бы твоего отца. Ты знаешь, мне никогда не нравился Конфалюм. Я говорю не о любви, мой мальчик. Я никогда не испытывала к нему даже симпатии. Жесткий, напыщенный, полностью погруженный в ощущение того, насколько великим короналем он является. Спать с ним было все равно что спать со статуей Стиамота. Поэтому однажды утром, вскоре после того, как ты и твоя сестра появились на свет, я проснулась и сказала себе, что у меня нет больше никакой причины оставаться здесь, что мне совершенно неинтересно воспитывать детей и еще менее – быть супругой короналя. И я уехала. Но все равно меня удивляет, что Конфалюм позволил тебе устроить такую штуку – провозгласить себя короналем. Должно быть, он сильно постарел.

– Да, он не молод, – веско сказал Корсибар, кинув отчаянный взгляд на дверь. Хоть бы кто‑нибудь постучал и прервал этот тягостный разговор. Но, к сожалению, на вторую половину дня у него не было намечено никаких посетителей.

– Что ж, матушка… – начал было он.

– Не пугайся, – прервала она его. – Я уже довольно скоро уйду. Но мне нужно сначала сказать тебе еще несколько слов, дать материнский совет.

Корсибар улыбнулся впервые за все то время, пока она находилась в кабинете.

– Лучше поздно, чем никогда, так что ли?

– Возможно, материнский совет это не совсем верное название. Точнее было бы – совещание правительства. Ведь мы оба теперь властители. Это политический совет.

– Очень хорошо.

– Первое. Как можно скорее выдай Тизмет замуж. Отдай ее кому‑нибудь из своих красивых молодых дворян, например Навигорну. Или твоему другу Мандрикарну, тому, который из Сти. Это должен быть достаточно дюжий человек, который сможет в полном смысле удовлетворить ее, и притом достаточно лояльный к тебе, чтобы ему не пришло в голову сразу же после женитьбы на сестре короналя начать против тебя интриги. Ты не должен позволить ей оставаться одинокой. Красивые одинокие женщины – беспокойные существа, а беспокойные женщины устраивают неприятности. Уж я‑то знаю это, Корсибар.

– И основы для тревоги уже появились, – заметил Корсибар. – Я благодарю за совет и приму его к сведению.