А перед мысленным взором леди Тизмет проносились тысячи перепутанных в полнейшем беспорядке образов. Она видела себя мечущейся по мрачной террасе на задворках гигантского Замка, вольготно раскинувшегося на просторной плоской вершине высочайшей горы Маджипура. На протяжении всех семи тысяч лет истории этой цивилизации Замок служил обителью короналей Маджипура, он непрерывно рос, и теперь в нем насчитывалось не то двадцать, не то тридцать тысяч комнат – никому еще не удавалось сосчитать, сколько именно… На самом деле это был целый город, в котором каждый очередной корональ возводил какие‑то свои постройки. В результате Замок превратился в столь запутанное сооружение, что даже те, кто провел там долгие годы, легко могли затеряться в бесконечных безмолвных переходах. Вот и она в своем сегодняшнем сне заблудилась в неизмеримых просторах Замка.

Наконец леди Тизмет заговорила снова и поведала су‑сухирису, как благодаря помощи то того, то другого случайного встречного она пробиралась через огромный лабиринт каменных галерей, заплесневелых туннелей, пыльных коридоров и лестниц, внутренних двориков с долгим раскатистым эхом, стараясь попасть к знакомым с детства внутренним бастионам. Снова и снова извилистые проходы раздваивались, заворачивали под неожиданными углами, и она обнаруживала, что оказалась в неком месте, которое совсем недавно покинула. Но на ее пути всегда находился кто‑то, готовый оказать помощь, и этот кто‑то всегда был нечеловеческого происхождения. Казалось, что дорогу ей указывали существа всех рас, кроме ее собственной: сначала пара покрытых чешуей гэйрогов с раздвоенными языками, потом крохотный вруун со светящимися глазами, который бежал перед ней, словно танцуя на своих многочисленных щупальцах, изгибавшихся во все стороны, и несколько лиименов, и один или два су‑сухириса, и хьорты, и массивный скандар, и еще кто‑то, и еще… она не знала, к каким расам они принадлежали.

– И даже, мне кажется, метаморф. Очень тонкий, с зеленоватой кожей и, по‑моему, без губ и без носа. Но что метаморф мог делать в Замке?

Маникюрши, закончившие свою работу, молча поднялись и вышли из комнаты. Принцесса мельком взглянула на свои ногти, сочла их состояние приемлемым и, жестом указав Мелитирре, что купание окончено, встала во весь рост и переступила через край ванны. Увидев, как Мелитирра со всех ног бросилась к ней с полотенцем, Тизмет чуть заметно улыбнулась. Полотенце из тончайшей вуали не столько прикрывало, сколько подчеркивало форму груди и бедер принцессы. Однако по виду су‑сухириса нельзя было сказать, что он испытывает хоть малейшее волнение при виде почти обнаженного молодого тела.

Тизмет небрежно вытерлась и отбросила полотенце. Мелитирра немедленно подскочила и принялась облачать ее в тончайший батистовый пеньюар цвета кости, украшенный полосками, расшитыми крошечными ярко‑розовыми хрупкими перламутровыми ракушками ганибина.

– А теперь представьте, – продолжала она, обращаясь к Санибак‑Тастимуну, – что я миную арку Дизимаула, вхожу во внутренний замок – и внезапно оказываюсь в полном одиночестве. Я больше не вижу никого; ни хьортов, ни гэйрогов, ни людей – никого. Ни единой живой души. Внутренний замок совершенно пуст. В нем царит пугающая тишина, жуткая тишина. Площадь насквозь продувается холодным ветром, а небо усеяно странными звездами – таких я никогда еще не видела: огромные бородатые звезды с тянущимися за ними длинными хвостами из алого пламени. В конце концов я оказалась в самом сердце внутреннего замка и по Девяносто девяти ступеням поднялась в центральную его часть. Но то, что я там увидела, очень сильно отличалось от реального Замка. Понимаете, отражающий бассейн лорда Симинэйва находился не на той стороне двора Пинитора, Балконов Вильдивара я не увидела вообще, а Башня лорда Ариока казалась еще причудливее, чем на самом деле. У нее было восемь или девять шпилей вместо пяти, а по бокам торчали какие‑то длинные, похожие на скрюченные руки выступы.