Септах Мелайн рассмеялся:

– Да, Престимион будет королем. Но, подозреваю, никогда не станет выше Корсибара.

Эта реплика, казалось, озадачила графа Ирама – он никогда не отличался сообразительностью. Тем не менее понять замечание Септаха Мелайна было нетрудно, так как все видели, что макушка Престимиона достает длинноногому Корсибару разве что до середины груди. Септах Мелайн просто сострил.

– Несомненно, в том смысле, который вы имели в виду, – согласился наконец граф и вежливо хихикнул, выказав таким образом сдержанное одобрение шутке Септаха Мелайна.

– Это нельзя назвать глубоким умозаключением, – ответил тот.

В душе Септах Мелайн был смущен и недоволен собой. Острота явно получилась плоской. Как можно было даже в шутку сказать, что Престимион мельче сына короналя? Могучие плечи этого невысокого человека и присущая ему аура непоколебимой уверенности в себе придавали ему властность, которой маленький рост нисколько не вредил. А в этот день грядущее величие Престимиона казалось особенно очевидным: он был облачен в роскошные одежды из блестящего алого шелка с изумрудно‑зеленым поясом, крепкую шею украшала толстая золотая цепь с висевшим на ней кулоном в виде краба со сверкающими глазами. Корсибар же был одет в простую до колен тунику из белого полотна, какую мог бы носить любой продавец колбасы, и самые обычные открытые сандалии. При всем своем благородном росте и прекрасном телосложении Корсибар сейчас, казалось, находится в тени исходившего от Престимиона сияния.

– Конечно, все пройдет должным образом, – продолжал Ирам. – Но скажите мне, Септах Мелайн, действительно ли Престимион чувствует себя более достойным кандидатом, чем Корсибар, или же в глубине души он испытывает сомнения? И, с другой стороны, согласен ли Корсибар с тем, что Престимион достоин занять трон? Ходят упорные слухи, что грядущее возвышение Престимиона не слишком‑то радует сына короналя.

– И кто же так упорно распускает эти слухи? – спросил Септах Мелайн.

– В первую очередь прокуратор Дантирия Самбайл.

– Да, конечно, Дантирия Самбайл… Я сам слышал его знаменитое высказывание. Но оно лишено каких‑либо оснований. Яд с зубов прокуратора льется так же обильно, как и ливень с неба в лесах Каджит‑Кабулона. У тяжелых наполненных водой туч там нет иного выбора, кроме как позволить излишней влаге ежедневно изливаться где придется. То же и с Дантирией Самбайлом. Он переполнен ненависти ко всем и каждому и должен время от времени выпускать излишки.

– Дантирия Самбайл единственный, кто сказал об этом вслух. Но так думают все.

– Думают, что Корсибар зол на Престимиона?

– Ну, а почему бы ему не злиться? Ведь он поистине прекрасный человек, пользующийся всеобщим уважением, и к тому же сын любимого и почитаемого повсюду короля.

– Ни один сын короналя еще никогда не наследовал трон своего отца, – ответил Септах Мелайн, – и никогда ни один не унаследует, чтобы не навлечь бедствия на всех нас. – Он задумчиво покрутил кончик своей золотистой бородки и после небольшой паузы продолжил: – Я согласен, у Корсибара очень внушительный вид. Если бы короналя выбирали за внешность, он, без сомнения, был бы вне конкуренции. Но закон очень ясно и недвусмысленно утверждает, что у нас нет наследственного царствования, а Корсибар уважает законы империи. Он никогда не давал повода подозревать его в амбициях такого рода.

– Значит, вы думаете, отношения между ним и Престимионом хорошие?

– У меня нет в этом ни малейшего сомнения.

– И все равно, Септах Мелайн, воздух в эти дни прямо‑таки пропитан предчувствиями.

– Разве? Ну что ж, лучше, когда в воздухе предчувствия, а не рой дхиимов, не так ли? Ведь дхиимы жалят на самом деле, и жалят больно, а вот предчувствие еще никто никогда не видел, не говоря уж о том, чтобы так или иначе пострадать от него.