– На твоем месте я не стала бы легкомысленно относиться к таким разговорам, Корсибар, – строго посмотрев на брата, после паузы сказала принцесса. – Неважно, на самом ли деле он пересказывал тебе слухи или выдумал все сам, но о возможности такого хода событий действительно идут разговоры.

– Что? И ты тоже? – медленно проговорил пораженный Корсибар.

– Конечно. Все вполне логично, братец.

– А мне трудно в это поверить.

– Но тебе наверняка известно, что очень многие люди предпочли бы видеть короналем тебя, а не Престимиона.

– Да, известно. Граф Фаркванор говорил мне об этом совсем недавно, в тот день, когда мы все пили вино в банкетном зале перед открытием Игр. Он фактически предложил мне организовать заговор в мою пользу.

– Моя новая молодая камеристка Ализива с радостью присоединилась бы к этому заговору, если бы он только состоялся, – с легким смешком сказала Тизмет. – И многие другие тоже. Она только вчера сказала мне, что очень жалеет, что не ты станешь короналем, потому что ты гораздо красивее и величественнее, чем Престимион. Ей очень хотелось бы найти какую‑то возможность возвести на трон не его, а тебя.

– Неужели она так говорит?

– И она, и многие другие.

– Неужели все они считают меня человеком без чести и совести? – горячо возмутился Корсибар. И добавил безразличным тоном: – Ализива? Та рыженькая, белокожая?

– Вижу, что ты уже заметил ее. Впрочем, меня это не удивляет. А что ты сказал графу Фаркванору в банкетном зале?

– А ты как думаешь, что я мог ему сказать? Он подбивал меня на измену!

– По‑твоему, измена заключается в том, чтобы самому стать короналем, вместо того чтобы стоять дурак дураком в ожидании, пока Престимион расправится с тобой?

Корсибар окинул ее внимательным, изучающим взглядом.

– Ты, кажется, всерьез полагаешь, что в безумных фантазиях Дантирии Самбайла есть какой‑то смысл.

– Не забудь, что он родственник Престимиона и потому способен понять его глубинные побуждения. А что касается меня, то да, я считаю, что Престимиону действительно выгодно устранить тебя со своего пути, как только он завладеет троном. Или даже раньше.

– Престимион – человек чести!

– Полагаю, что Престимион может прикидываться человеком чести точно так же, как и лицемерно имитировать другие хорошие качества, – заявила Тизмет.

– Это очень серьезное обвинение, сестра.

– Возможно.

Корсибар опустил руки и устремил неподвижный взгляд в пространство.

Лучник‑шут уже покинул поле. Его место занял один из сыновей принца Сирифорна, подвижный молодой человек, который приступил к стрельбе с ловкостью и изяществом, сравнимыми с манерой самого Престимиона. Но все же ему было далеко до ювелирной точности и спокойствия принца, и его последняя стрела изрядно отклонилась от цели, задела край мишени и упала на землю. Это лишало юношу всех надежд на получение приза. Он ушел с поля, делая вид, что не замечает, как по его щекам, сверкая в ярком свете, сбегают слезы. Выступил девятый участник, за ним десятый, одиннадцатый… Корсибар и Тизмет наблюдали, как они выходили на поле, выпускали стрелы и уходили, не говоря ни слова, даже не глядя друг на друга.

Когда на линию стрельбы вышел последний лучник, Корсибар повернулся наконец к Тизмет.

– Допустим только в качестве гипотезы, – резко сказал он, – что Престимион и в самом деле намеревается убрать меня со своего пути.