– Чистейшей воды политика, – ответила Тизмет. – Ты же понимаешь, что его необходимо почаще показывать публике, пусть народ лишний раз посмотрит на своего замечательного будущего короналя. Это просто представление, Корсибар.

Принц в ответ лишь что‑то промычал, соглашаясь.

С обеих трибун во множестве раздались восторженные крики: «Престимион! Престимион!», а тот в ответ улыбнулся, приветствовал полупоклоном ложи благородных посетителей и помахал рукой публике. Его опять, как и тогда в зале, окружало невидимое сияние королевской ауры. Подняв лук, он начал показывать уже совершенно невероятное искусство стрельбы. Теперь он не выцеливал мишень, как во время соревнований, а с фантастической быстротой выпускал одну за другой стрелы с разных расстояний и под разными углами – и все они неизменно попадали в цель.

– Престимион! Престимион! – вновь и вновь кричали зрители.

– Они любят его, – с горечью в голосе заметила Тизмет.

Корсибар снова лишь негромко хмыкнул, словно не мог заставить себя произнести какие‑то осмысленные слова. Он, не отводя глаз, смотрел на представление, устроенное Престимионом.

Это и в самом деле было замечательное зрелище. Вряд ли хоть кому‑нибудь из присутствовавших доводилось когда‑либо еще видеть подобное мастерство, и зрители благодарно аплодировали. Даже Тизмет ощутила, что против воли восхищается стрелком.

Но чем дольше смотрела она на элегантного невысокого принца, творившего чудеса посреди Арены, тем больше ее сердце наполнялось ненавистью. Его безмерная уверенность в себе – нет, надменное самодовольство – а главное, то, что он вообще находился там и под видом завершения соревнований демонстрировал себя народу… Нет, она не могла это перенести! С неистовой страстью она желала, чтобы одна из стрел повернула обратно и пробила ему горло насквозь!

Она осторожно скосила глаза на брата и увидела на его лице, как ей показалось, выражение холодного гнева или как минимум раздражения высокомерием Престимиона, позволившего себе такое представление.

– Разве тебе не кажется, что это оскорбление? – спросила Тизмет.

– Он ведет себя так, будто он уже корональ!

– У него есть на это право. Он скоро им станет.

– Да, – уныло согласился Корсибар. – Еще четыре дня – и корона окажется у него.

– Ты говоришь так, будто знаешь все наверняка.

– Это знает отец. Он несколько раз ворожил, чтобы выяснить, сколько еще проживет Пранкипин: четыре дня – и старика не станет. Отец твердо уверен в результатах своих вычислений. Тем более что его расчеты подтвердили его придворные маги.

– Значит, четыре дня… – задумчиво протянула Тизмет. – И сколько еще дней после этого ты рассчитываешь прожить на свете?

Она говорила, глядя прямо перед собой, но затем незаметно покосилась на брата, словно проверяя, не слишком ли поторопилась вернуться к предсказаниям Дантирии Самбайла. Похоже, что нет. Нет! Принц лишь пожал плечами.

– Он слишком горд, – пробормотал Корсибар. – Он не должен стать короналем.

– Но кто же сможет его остановить, кроме тебя?

– Если я это сделаю, то потрясу мир. – Корсибар посмотрел сестре прямо в глаза и как‑то странно улыбнулся. – Именно так сказал Санибак‑Тастимун. – Его голос прозвучал не так, как обычно, словно он только сейчас вспомнил эти слова: «Вам предстоит потрясти мир».

– Так потряси его, – небрежно бросила Тизмет. Корсибар молча смотрел на Престимиона, который только что выпустил в цель сразу две стрелы.

– Потряси его! – выкрикнула Тизмет. – Потряси его или умри, Корсибар! Пойдем.