– Здесь тебе не придется далеко ходить за вдохновением.

– Все, что мне нужно, рядом.

– Хм!

– Знаю, но так хорошо сказать тебе об этом. – Ее светлые глаза сверкнули. – Похоже, пора за работу, а, Майк?

– Несомненно. Как здорово! Боже, я чувствую внутри себя песню!

– Избавь меня от этого удовольствия!

– Я не могу удержаться!

Я широко разинул рот, но Мидж пнула меня под ребра:

– Ты распугаешь зверей.

– Ах да. Совсем забыл. Черт, я смогу проспать целую неделю.

– Принести тебе пива?

– Ты хочешь сказать, что парни не все выпили?

– Я следила, чтобы они все время двигали мебель. Полчаса на пиво и бутерброды – вот все, что было позволено.

– Да, помню. А знаешь, чего мне действительно хочется?

– Ты говорил, что устал.

– Нет, я не про это. То есть не сейчас. Нет, мне хочется чаю.

– Неужели это тот самый скандалист, с которым я жила в Лондоне? Наверное, сказывается деревенский воздух. Даже не кофе?

– Нет. Душа просит чая.

– Просто потому, что я рядом.

– Забавно, но когда ты рядом... – пропел я и добавил: – Просто поставь чайник.

Смеясь про себя, Мидж скользнула внутрь.

Я подошел к калитке и услышал, что приближается машина. Вскоре она обогнула поворот и проехала мимо, и мне подумалось, что развлечения в этой лесной глуши, несомненно, скудны. Двое пассажиров «ситроена» разинули рты на меня, а я приветливо помахал им рукой. Девушка на заднем сиденье улыбнулась, и машина скрылась, оставив в воздухе лишь легкий запах выхлопных газов.

Зрелище закончилось, и я побрел по дорожке обратно, глядя на возвышающийся, как коробка от шоколада, коттедж с этим дремучим лесом позади, с дикими зарослями цветов, оживляющих палисадник. Я ощутил прилив умиротворения. К такой новой жизни нужно было привыкнуть, и впереди предстояла еще куча работы по обустройству жилища, но добрые флюиды уже коснулись моей души, одновременно успокоив и ободрив меня, обострив мои чувства к окружающему миру. Я остро ощущал присутствие Мидж за этими странной формы стенами, словно она мгновенно стала частью Грэмери, частью его сущности. Она вписалась в это место.

Я замер. «Погоди‑ка, – предостерег я себя. – Давай не будем увлекаться. Не хочу вас расстраивать, миссис Калдиан, но мы говорили о кирпичах и растворе с прелестным пейзажем в дополнение, а не о каком‑то склепе». Покачав головой по поводу своих размышлений, я пошел дальше.

И снова остановился, заметив на ступенях у двери зяблика. Птичка сидела спиной ко мне и, рывками вытягивая шею, заглядывала в темноту внутри, то и дело вскидывая голову, словно прислушиваясь к чему‑то. Я подождал, не желая спугнуть его; впервые я видел птицу так близко от себя.

В дверях показалась Мидж и плавно двинулась вперед, воркуя что‑то приветливое Приблизившись к птичке, она опустилась на колени, и я удивился, что зяблик не отскочил и не улетел. Он наблюдал с нахальным любопытством.

Мидж протянула ему на ладони хлебные крошки, и он с подозрением осмотрел их. Я замер, очарованный сценой. Мидж просыпала крошки на пол сразу за порогом, всего в нескольких дюймах от птички. Зяблик снова вскинул голову и посмотрел на нее, не обращая внимания на угощение. Потом подскочил к самому порогу, и я был уверен, что сейчас он запрыгнет внутрь. Но он отскочил назад, что‑то чирикнул, что можно было принять за прощальный привет, и вспорхнул.

Мы оба рассмеялись; птичка покружилась над садиком, а потом скрылась в лесу, и, наверное, тот день запомнился Мидж именно этим маленьким эпизодом.

– Вот, – сказал я добродушно, входя в коттедж.