Я встал, для равновесия схватившись за балку, стараясь не дотронуться до спящей летучей мышц. Я думал, что Мидж насмешливо улыбнется мне, но она была поглощена рассматриванием висящего рядом существа.

Протянув руку, Мидж дотронулась до сложенного крыла.

– Эй, – прошипел я, – что ты делаешь?

– Посвети‑ка сюда, Майк. Мне хочется рассмотреть этого малыша.

– Это может быть опасно. Боже, вдруг у него бешенство!

– Не будь таким занудой. В этой деревне нет бешенства Помнишь, что я говорила о хомячках с крыльями? Вот так и воспринимай их. Ну‑ка, посвети поближе!

«Безрассудный ребенок!» – подумал я сердито, но, осторожно держась за балку, подошел и сделал как сказано.

– Если тебя укусят, пеняй на себя, – сварливо заметил я.

Летучая мышь дернулась и попыталась вырвать вытянутое крыло, но Мидж держала крепко. Отвратительная пасть зверька раздраженно открылась, обнажив мелкие хищные зубки, хотя сам он, казалось, не проснулся. И тем не менее я держался подальше, и мне пришлось вытянуть руку, чтобы обеспечить Мидж светом, как она хотела.

– Видишь пальцы? – Хорошо, что она хоть говорила приглушенно. – Видишь, какие длинные три крайних? Крыло – это просто кожа между ними. Смотри, оно идет до ног и хвоста.

– Как интересно! А может быть, пусть она себе спит?

– А посмотри на мохнатое тельце. Какой хорошенький малыш!

– Хорошенький! Страшен, как смертный грех!

Я тут же пожалел, что повысил голос, потому что тонкие перепонки над крошечными глазами мыши на секунду распахнулись.

– Он обиделся, – заметила Мидж.

– Ему придется с этим примириться. Посмотри на этот ужасный приплюснутый нос и остроконечные уши! – Я в отвращении фыркнул.

– То, что вокруг носа, – это его радар.

– Но косметически это его не оправдывает. Может быть, мы спустимся, Мидж? Возможно, нам придется соседствовать с этим висячим черносливом, но брататься с ним нет необходимости.

Мидж дала крылу обратно сложиться и прижалась к моему бедру.

– Не знала, что у тебя аллергия на них.

– Честно сказать, я и сам не знал. Но у меня к ним странное чувство – ничего не могу поделать.

– Но хотя бы теперь ты знаешь, что их не так много, как тебе сначала показалось.

– Я мог бы поклясться... Ну да неважно, от потрясения их могло показаться вдвое больше.

– Или втрое. Давай спустимся туда, где воздух посвежее.

Мы ухватились за балку, и, встав на края люка, я помог Мидж спуститься на стул. Бросив последний взгляд вокруг, я передал ей фонарик и протиснулся сам, а потом, балансируя на стуле, закрыл за собой крышку, на этот раз без особого шума.

Я соскочил на пол и стряхнул пыль с ладоней, радуясь, что выбрался из мрака. Мидж тем временем подошла к одному из окошек и попыталась его открыть.

– Я подумала, что тут неплохо бы проветрить, – сказала она через плечо, – но это окно заколочено.

Я подошел к ней.

– Может быть, закрашено снаружи. Строители не должны были закрывать окна, пока краска не просохнет. Дай‑ка мне.

Но прежде, чем я успел хорошенько толкнуть створку окна, Мидж удержала меня.

– А что, летучие мыши действительно тебя беспокоят, Майк? Знаешь, мы всегда можем последовать совету Хьюба и избавиться от них, так что никто не узнает.

Я спокойно посмотрел на нее.

– Тебе‑то самой это не нравится, правда?

– Мне не нравится, что для тебя они портят Грэмери. Для меня важнее всего, чтобы ты был счастлив здесь, так что, если выбирать между тобой и мышами, лучше останься ты.