– Нет, ничего подобного. И в летучих мышах нет ничего безобразного.

– Погоди, пока их не увидишь.

Мидж оставила торт на кухонном столе, и мы поднялись по лестнице. Я шел впереди и бормотал себе под нос про зловещие последствия от сожительства с родственниками Дракулы, а Мидж тыкала меня сзади в ягодицы и настоятельно советовала бросить это малодушное ворчание.

В мансарде, моей будущей студии, я взял фонарик, все еще лежащий на стуле, и, сурово глядя на Мидж, постучал им по ладони.

– Ты действительно хочешь испытать это, – мрачно спросил я, – хотя и знаешь, что случилось с Пандорой?

– Отойди, – ответила она, тыча мне в грудь пальцами и поставив ногу на стул.

– Ладно, ладно. А теперь серьезно, Мидж: мне действительно не хочется снова туда лезть.

И не надо – только помоги мне. Я ничего не скажу нашим друзьям. – Она встала в позу, подбоченясь и по‑прежнему держа ногу на стуле. Ее улыбка была неумолимой и, конечно, вызывающей.

Жалобно застонав, я оттащил ее в сторону и сам взгромоздился на стул. Прошлый раз, когда слезал, я запер люк, наверное вообразив, что летучие мыши погонятся за мной, и теперь сказал:

– Я открою, потом подниму туда тебя, если не хочешь принести стремянку.

– Открывай.

Она ждала, скрестив руки на груди.

– Хорошо, мэм. – Я уперся в крышку люка, и она снова приоткрылась. – Не волнуйтесь, ребята, – тихо позвал я. – Просто хозяин квартиры пришел проверить состояние воздуха.

Хоть я и не так нервничал, как в прошлый раз, поскольку уже кое‑что знал о сонных гостях, но мои попытки беззаботно болтать звучали довольно принужденно.

Крышка люка, как и раньше, стукнула о поднимающееся стропило, и я пригнулся от неожиданного хлопка. Я заметил, что Мидж рукой прикрывает улыбку.

– Потом не говори, что я тебя не предупреждал, – сказал я сварливо, спускаясь и протягивая ей фонарик, а потом сложил руки как стремя. – Хватайся одной рукой за край люка и положи фонарь внутрь, а потом я подниму тебя.

– Мой герой, – сказала Мидж, ставя ногу в мои руки.

Я выпрямился, она легко поднялась и почти тут же включила фонарик и просунула его в люк. Мидж села на край, как я раньше, болтая ногами в воздухе.

Я вскарабкался за ней, используя стул. Теперь, когда был не один, я старался воспринимать это спокойнее. Она быстро отодвинулась, чтобы дать мне место.

Оказавшись внутри, я прошептал:

– Видишь? Что я говорил!

От знакомого запаха я снова сморщил нос.

Мидж обшарила фонариком чердак, и я внутренне содрогнулся, увидев черные висящие силуэты.

– Ой, Майк, их не так уж много, – пренебрежительно проговорила она.

Я заморгал, следя за блуждающим лучом. Их в самом деле казалось не так много, как раньше.

– Я, м‑м‑м... Я уверен, их было больше.

– Наверное, ты так испугался, что тебе померещилось. И все равно здесь их по меньшей мере тридцать или сорок.

– Но прошлый раз они все сбились в кучу. Наверное, многие улетели.

– При дневном свете? Нет, наверное, были тени от фонаря, и мышей казалось больше. – Мидж похлопала меня по плечу. – У страха глаза велики. – Она направила луч фонарика себе под подбородок, так что он отбросил устрашающие тени на оскаленное лицо.

– Как смешно, ах, как смешно! Ну‑ка, дай мне фонарик.

Я выхватил у нее фонарь и прополз по чердаку дальше, держась за стропила, – не хотелось, чтобы колени продавили потолок. Я посветил лучом в дальние углы, и хотя не смог заглянуть за водяной бак, вроде бы нигде никто не прятался. Ко мне присоединилась Мидж, она не ползла, а шла, и от этого я почувствовал себя еще глупее.