— У них есть слабое место, — отметил Терло. Кромвель взял гусиное перо и легко коснулся карты.

— У них слепая, языческая привязанность к вождю.

— Этот человек уже стал легендой, — подтвердил Терло. — Наши солдаты слышали баллады, которые слагают о нем. И Фианна, которой он руководит, готова пойти с ним на край света и даже дальше.

— Кто же он? — спросил Ввели.

— Никто не знает. — Четкие пуританские черты лица Терло исказились от досады. Владея всей информацией протектората, он гордился тем, что знает как свои пять пальцев все происходящее в государстве, поэтому так негодовал по поводу неуловимости Фианны. — Мы заподозрили, что к этому делу приложили руку папистские священники. Мы убрали всех духовных лиц с этой территории, а мятежники, тем не менее, все же продолжают набеги.

Холодная неприязнь, вызванная у Весли этими словами, придала бренди горький привкус.

Англия не единственное опасное место для католического духовенства.

— Я хочу, чтобы этого дьявола поймали. — Красный кулак Кромвеля тяжело опустился на крышку стола. Хрустальные бутылочки с чернилами звякнули в своих углублениях. — Я хочу, чтобы его голова, надетая на пику, торчала на Лондонском мосту, и чтобы вся Англия смотрела на ирландского вора и убийцу.

Весли поморщился от презрения, прозвучавшего в голосе Кромвеля.

— Это всего лишь человек, сражающийся за свою жизнь и за свой народ.

— Ба! Честные англичане жили в течение многих лет среди ирландцев, пользовались одинаковыми с ними правами. Бунтари разрушили этот союз как раз в то время, когда Ирландия находилась в состоянии абсолютного мира.

— Или абсолютного подавления, — уточнил Весли.

— Вас доставили сюда не для обсуждения вопросов справедливости. Я могу существенно укоротить отсрочку вашей казни.

— Извините.

— Как только этот вождь будет взят, — продолжал Терло, — Фианна распадется, — презрительная улыбка появилась на его лице. — Ирландцы это овцы, теряющие ориентацию без пастуха.

— И мы сможем занять все прибрежные районы Коннемары, начиная с Голуэя и дальше, — подвел итог Кромвель. — Мы поставим ловушку повстанцам Коннота.

Весли уже больше не задавался вопросом, почему Кромвель снял его с Тибурнской виселицы. Он знал почему.

— Мистер Хокинс, — спросил Кромвель, — цените ли вы свою жизнь выше жизни убийцы, поставившего себя вне закона?

«Я католик, но не сумасшедший», — подумал Весли.

— Несомненно, ваша честь.

— Я был уверен в этом, — продолжил Кромвель. — Вам нужно отыскать предводителя Фианны и доставить мне его голову до того, как закончится этот год.

Скрип корабельных мачт нарушил тишину. Запах соли и плесени по-прежнему висел в воздухе.

— Почему я? — поинтересовался Весли. — Я предан королю и один из немногих в Англии не боюсь сказать об этом.

— А где Карл Стюарт сейчас, а? — презрительно усмехнулся Кромвель. — Может быть, оказывает содействие человеку, который помог ему избежать Вустера? — и, положив локти на стол, продолжил: — Нет, он распутничает на материке, мистер Хокинс, и ему наплевать на вас.

Весли не мог позволить себе отпустить язвительное замечание и даже вспомнить о той ночи, которую он провел на дереве с испуганным молодым принцем.