— Тогда Фианна снова сядет на коней.

— А как насчет тайного средства? — Она нарочито рассмеялась.

— А кто или что на этой благословенной земле может победить Фианну? Мы посмотрим, что случится, когда змеи возвратятся в Ирландию!

Весли попробовал поднять веки. Не смог. Попробовал снова. Безрезультатно. Раздраженный этим, он приподнял их пальцами. Увидел голубое небо и волнистые облака. Расплывчатые белые крылья плыли, подгоняемые ветром. Неужели он каким-то образом в конце концов избежал участи наездника сатаны?

— Что это? — хриплый голос вырвался из горла, поврежденного грубой петлей палача.

— Я сказал, — повторил голос святого Петра, — что вам повезло.

Весли нахмурился. Почему святой Петр говорит голосом, похожим на голос адвокатов юридической корпорации? Холодная тень упала на него. Он прищурился и сфокусировал взгляд на этой тени. Мантия с высоким воротником, а не одеяние ангела. Лицо, которое он увидел, не было лицом святого Петра.

— Боже мой! — воскликнул он. — Джон Терло! Вы тоже мертвы?

— Насколько я понимаю, нет.

Весли уперся локтями в твердое дерево и попытался подняться. Но почему так больно? Боль ведь не может сопровождать его в загробный мир! И солнце почему-то ярко светит, и он даже чувствует, как его сердце бьется в груди.

— Боже, я привык испытывать ненависть к вам, сэр, но сейчас я рад вам, как приходу весны.

В это время Весли услышал треск и скрип трущихся о старое дерево толстых веревок и увидел наполненные ветром паруса.

— Иисус Христос, я на корабле! — воскликнул Весли.

Терло чуть согнул колени, чтобы сохранить равновесие от толчка высокой волны, накренившей узкую палубу. — Здесь вы должны воздержаться от всех этих ваших папистских клятв.

Соблюдение правил и уважение к англиканской церкви было чем-то второстепенным для Весли по сравнению с тем, что с ним произошло.

— Последнее, что я помню, это то, что меня повесили на дереве Тибурнского холма (Дерево Тибурнского холма — виселица). — Он прощупал живот и грудь через рубашку, которая была на нем, и убедился, что меч палача не причинил ему никакого вреда. Терло нахмурился.

— Части вашего тела уже висели бы на кольях на Лондонском мосту и воротах Тауэра, если бы не проявленное мной и протектором милосердие.

В голове Весли помутилось. Он вспомнил, как он шел, полный раскаяния и с чувством незавершенного дела, в загробный мир. Это ужасное путешествие заставило его забыть ребенка с белокурыми волосами, последние слова, которые он должен был сказать, корону, которую он пытался защищать.

Он спросил:

— Кромвель объявил о помиловании?

— Остановил казнь.

В памяти Весли быстро пронеслись обрывки происшедшего: палач в черном колпаке, плачущая толпа, толчок повозки, его ноги, болтающиеся в воздухе, зеленые листья и голубое небо над головой, жжение от веревки, сдавившей его шею.

После этого одурманивающая боль, черный колпак неясным силуэтом перед глазами, лезвие, сверкнувшее в чистом небе. Затем крик: «Остановитесь!»

Дальнейшие воспоминания расплываются: потные спины лошадей, сжатые кулаки солдат, ворчливые проклятия. Человек в темной мантии, спорящий с шерифом Тибурна.

— Это были вы, не так ли? — спросил он у Терло. — Вы остановили казнь.

— Остановил.

— Я не могу сказать, что доволен выбором времени. Вы могли бы прийти и раньше. — Весли настороженно посмотрел на Терло. Ветер разлохматил его жидкие каштановые волосы, окружающие выбритую макушку.

— Что, только отсрочка?

— Это зависит от вас, священник.