С болот наползал туман, и Око Ночи, стоявшее в небе, делало бе-лую ночь ещё светлей.И тут-то Олег узнал Гоймира.Да,им навстречу шёл Гоймир Лискович - и Олег, честное слово, предпочёл бы встречу с любой болотной нечистью. Впрочем, лицо Гоймира было едва ли не страшнее лица злого духа: скулы каменели желваками, глаза золотились искорка-ми гнева. 

   Бранка обо всём догадалась раньше Олега - и, буквально закрыв собой мальчишку, крикнула: 

  -- Стой, Гоймир! Родом тебя заклинаю - стой, не влезай! 

   Олег ещё ничего не понимал. Но Гоймир,не останавливаясь, выде-рнул из ножен присвистнувший меч и продолжал идти, словно на пустое место - округлый плоский кончик широкого к рукояти узорчатого лезвия тускло мерцал, глядя в горло Бранке. 

  -- Гоймир, ты чего? - Олег сделал шаг в сторону и вперёд, но Бранка отбросила его в сторону с неожиданной и ловкой силой, надрывно крикнув: 

  -- Вольг, он ведь убивать тебя идёт! 

  -- Бред, - сказал Олег. Но неуверенно. Уж больно СТРАШНО шёл Гой мир. Остановившись в каких-то трёх шагах, горец сказал тусклым, мёрт-вым голосом: 

  -- За спину её прыгнул, городской? Одно выходи и давай драться, враг. 

   А то быть убиту не одному тебе - но и её сведу... а потом - себя. 

  -- Не понял, - сказал Олег, перемещаясь - а Бранка перемещалась пе ред ним, словно блокирующий защитник в баскетболе, следя за Гойми-ром, как за диким зверем, - объяснись, - но голос Олега стал жёстким. 

  -- Что понимать-то? - левой рукой Гоймир достал камас. Щита-налокотника у него не было. - Любил я девушку. Любила и она меня. Потом ста-ло - ты пришёл. Думал я - друг пришёл, добрый друг. Но не стало друга, и суженой моей не стало. Убивать я тебя хочу, Вольг. 

  -- Что ты плетёшь? - Олег положил ладонь на плечо Бранки. 

  -- Дерись, - откликнулся Гоймир. 

  -- Я не хочу драться, - покачал головой Олег.  

  -- Трус, запечина! - оскалился Гоймир, и в его оскале ярости и горечи было поровну. 

  -- Думай, как знаешь. - ровно ответил Олег. - Я с тобой драться не стану. 

  -- Трус! - повторил Гоймир. - Не то себя - её! - резкий кивок на Бранку,  похожий на выпад атакующей змеи, - и то защитить не станешь! Свою... соложу! 

   Бранка слабо ахнула. Так ахает человек, в которого неожиданно попадает пуля - и он успевает лишь удивиться произошедшему. Не ужа-снуться смерти, а удивиться. Беспомощный, слабый звук... 

   Олег достаточно хорошо разбирался в тонкостях здешнего - похо-жего на русский,но всё-таки не русского - языка. И понимал разницу меж-ду "супругой" - той, с кем сопрягаешься, с кем тащишь по жизни воз об-щей судьбы, кому подставляешь своё плечо - и "соложей" - той, с кем де-лишь ТОЛЬКО ложе. И всё. Которая нужна лишь для удовлетворения ин-стинктов. В мире Олега слова виделись, как через залитое дождём стек-ло - размытые, искажённые, утерявшие смысл - там придумали красивое слово "любовница". 

   Здесь слова были прямы и жёстки, как лезвие меча. И так же отто-чены. И так же ими можно было убить. 

   ...Бранка отлетела на обочину, едва удержавшись на ногах. В руке Олега сверкнул меч. 

  -- Не смей её оскорблять, падла! - прохрипел Олег, левой доставая камас.  Гоймир отскочил, скалясь: 

  -- Оно лучше! 

   Неизвестно, хотел ли он вправду убить Бранку, но своего добился. Олег стоял напротив него с оружием в руках - почти такой же злой. 

   Смерть. Смерть для одного из тех, кто называл себя друзьями.