артистка кабаре следила всю ночь, чтобы генеральный директор не

захлебнулся собственной блевотиной.

Да, говорливый господин-товарищ Гиреев, когда сильно

расслабится.  Вроде чушь он порет, надравшись, но я в ней вижу

кое-какой смысл. Страшный смысл.  И, боюсь, Гиреев видит, что я

вижу.  Как бы мне это боком не вышло.  Возьмет и вычеркнет

начальственная персона мою фамилию из списка ненужных людей.  А

киллер разрядит ствол, приставленный к моей умной голове и с

ухмылочкой произнесет:  "Он слишком много знал".

     1.

Отдых отдыхом, а трудится приходиться. Вообще-то я работаю в

охранном бюро, как сейчас выражаются -- в секьюрити.  Я там уже

пять лет. Некогда я был уверен, что это место для тех, кто

хорошо стреляет и быстро соображает.

Но, как выяснилось, мы -- частные охранники, а не менты, поэтому

имеем право возразить оружием только в пределах так называемой

допустимой обороны.

Кто-нибудь на всем белом свете понимает, что такое "пределы

допустимой обороны"?

Вот направят тебе в лоб смит-вессон 45 калибра, взведут курок и

начнут давить на спусковой крючок, вот тогда уже можешь

отвечать. А можешь уже и не ответить.

И еще я прикован к стулу, как раб к турецкой

галере. Не могу встать, взять свои манатки и уйти в неизвестном

направлении, хотя бы на полчасика...

Разлитая по моей будке скука-тоска словно переваривает меня.

Тут не только быстрое соображение, но и остатки разума исчезнут,

и стану я как белка в клетке. Нет, позвольте, у белки в клетке

есть колесо. Белке повезло.

Я могу, конечно, журнал, насыщенный голыми девками, полистать.

Могу, например, роман посочинять. И сегодня могу. Но не хочу.

Тридцать лет мне -- и ничего для бессмертия.

Что же будет в сорок?

Пощелкал я клавишами, которые управляют сторожевыми видеокамерами,

погонял их по рельсам. На экранах видны только вымоченные в

желтом фонарном свете подходные дорожки, глаза киснут.

Ни одна сволочь не пробежится от кустов к кустам, никого не

интересует хоромина, напичканная дорогущим оборудованием, как

огурец семечками.

А ведь фирм с компаниями тут, что мусора и все занимаются

высокими, понимаешь, технологиями. И называется все это вместе

-- технопарк. Здание технопарка, между прочим, на таком отшибе

-- на месте бывшей гатчинской овощебазы.

Но воры и бандиты, похоже, не понимают, чем технопарк лучше

овощебазы.

И долгими вечерами-ночами здесь пусто, как в животе у жителя

Бангладеш, в смысле, людей негусто...

Вот и сегодня, едва звездочки покатились по небу, весь наш

научный и технический персонал брызнул через двери наружу --

расселся по подержанным "опелям" и поколесил. А еще через

полчаса уборщицы помчались на электричку.

А мне от пышно зеленеющей тоски хочется, чтобы что-нибудь

произошло и я смог отличиться.  Хочется, само собой,

подсознательно, конечно, но и этого не мало.

Однако воры и бандиты орудуют только в центре города, где

круглые сутки толпища.

Сегодня остались поковыряться в граните науки лишь доктор

Файнберг и его верная помощница -- лаборантка Нина. На всю ночь

остались разрабатывать так называемую "эволюционную машину".

И, конечно, большие сомнения у меня, занимается ли эта парочка

указанной темой.