О!..

Я снова потянулся к телефону. Секунду колебался, затем набрал номер. На сей раз мужчина снял трубку после первого звонка и сперва довольно долго молчал, что только усугубило мои подозрения. Потом сказал: «Алло?» — и подозрение переросло в уверенность. Это он, точно он!

Я нажал на рычаг.

— Черт!.. — пробормотал я вслух и, взяв стаканчик, задумчиво щурясь, разглядывал его содержимое. Как меня угораздило вляпаться в такую лужу? Неужто именно в ней суждено было оказаться мне после того, как в течение пятнадцати вечеров подряд я смотрел фильмы с Хамфри Богартом?

Нет, надо смотреть другие, с Лорелом и Харди.

Глава 4

Из всех книжных лавок всего мира она почему-то выбрала именно мою.

И сделала это ровно три недели тому назад, в среду, в три часа пополудни. Я торчал за прилавком, уткнув нос в книгу. Книга называлась «Наше восточное наследие», первый из одиннадцати томов «Истории цивилизации» Уилла и Ариэля Дьюрантов. В течение нескольких лет подряд в обозрениях «Книга месяца» сей труд рекламировался так, словно его авторы — святые пророки, а сам он — как минимум Библия; и редко в какой частной библиотеке не было полного собрания, как правило в девственном состоянии, с неснятыми суперобложками, без единой складки на корешке и со страницами, на которых ни разу не останавливался глаз человеческий.

Это собрание досталось в наследство и мне, когда я приобрел «Барнегат Букс» у старика Литзауэра. И в течение нескольких лет я время от времени докупал комплект-другой и также время от времени продавал. Впрочем, продавал я меньше, чем покупал, а потому обычно имел про запас несколько собраний: одно было выставлено на полке, а пара других хранилась в ящиках в подсобке. Конкретно на эту среду у меня имелось четыре комплекта, потому как один я приобрел не далее как накануне днем и не из-за безумного стремления подорвать тем самым рынок, а поскольку они продавались в наборе с довольно ходовым товаром — ранними вещами Стейнбека и Фолкнера. Надо сказать, что к вечеру во вторник я уже почти покрыл свои расходы, пристроив «Чашу Господню» и «Непобежденных» одному постоянному покупателю, а потому ощутил нечто вроде симпатии к Уиллу и Ариэлю Дьюрантам, что и подвигло меня полюбопытствовать, какую же оценку они дают истории человечества.

Именно на этом и были сосредоточены мое внимание и мысли, когда она вошла в магазин и в мою жизнь.

Стоял чудесный весенний день, исполненный какого-то особого магического очарования, из тех, какие выдаются только в Нью-Йорке и заставляют задуматься, как человек по доброй воле может согласиться жить где-то еще, кроме этого города. Дверь лавки была распахнута настежь, а потому висевший на ней маленький колокольчик не возвестил о ее приходе. Мой кот Раффлс обычно приветствует гостей, трется об их ноги, бесстыдно выпрашивая внимание и ласку. Но на этот раз он лежал, растянувшись в витрине, в полоске солнечного света, в своей излюбленной позе, изображая нечто вроде кухонного полотенца.

Но я все равно догадался, что у меня посетитель. Сперва заметил ее уголком глаза, затем уловил запах духов — это она прошла мимо прилавка и исчезла за книжными стеллажами.

Глаз я не поднял. Я был где-то на второй или третьей главе и читал о каннибализме. Точнее говоря, о каком-то племени — забыл, каком именно, но всегда можете посмотреть: ей-богу, книги эти стоят совсем недорого — так вот, о племени, которое никогда не устраивало похорон. Перед ними не стояло дилеммы — кремация или погребение. Они предпочитали поедать своих покойников.

Я пытался сосредоточиться на каннибалах, но мысленно перенесся уже совсем в другую сферу — в современный мир, где подобная практика приобрела бы поистине вселенский размах.