— Но существует и другая девушка, — заметил я.

— Да, Глория Грэм. Она его соседка и подтверждает его алиби, а потом влюбляется в него, печатает его рукописи, готовит ему еду. А потом вдруг замечает, что в нем таится насилие — это когда он попадает в аварию и избивает другого водителя, а потом избивает своего литературного агента за то, что тот забрал у него неоконченный сценарий. И вот она начинает думать, что он вполне мог убить ту девушку-гардеробщицу, и хочет от него уйти, а он узнает и начинает ее душить. Помните?

Воспоминания у меня были самые смутные.

— О да, прекрасно, — ответил я.

— А потом раздается телефонный звонок, и дружок той девушки-гардеробщицы сознается в убийстве. Но уже слишком поздно, и Глория Грэм просто стоит и смотрит, как он уходит из ее жизни навсегда.

— Вам не нужна никакая книга, — заметил я. — Ни в твердом переплете, ни в мягком. Вы и без того все помните наизусть.

— Просто потому, что это очень для меня важно.

— Понимаю.

— Я ведь и английскому выучилась по его фильмам. Точнее говоря, по четырем. Прокручивала их на видео, наверное, сотни раз и повторяла за ним целые фразы. За ним и другими актерами, стараясь произнести как можно правильнее. Но акцент все же остался.

— Совершенно очаровательный акцент.

— Вы находите? А мне кажется, что это вы очаровательный человек.

— А вы — потрясающая красавица.

Она потупила глаза, затем извлекла из сумочки кошелек.

— Хочу заплатить вам за книгу, — сказала она. — Так вы говорите, двадцать два доллара? И еще торговая наценка?

— Забудьте о ней.

— О!

— И об этих двадцати двух долларах тоже забудьте. Пожалуйста, я настаиваю. Я просто дарю вам эту книгу.

— Но я не могу принять такой…

— Можете!

— Нет, я хочу заплатить, — настояла она и выложила на прилавок две купюры — пятерку и двадцатку. — Пожалуйста…

Я вложил книгу в бумажный пакет, протянул ей и дал три доллара сдачи. Но чек не пробил и наценки брать не стал. — Только смотрите не проболтайтесь губернатору.

— Вы очень добры, — произнесла она. — Но вряд ли вам удастся заработать, если будете вот так, налево и направо, раздавать книги. — И она положила руку на мою. — Мне кажется, в вас есть какая-то тайна… И знаете, что я еще думаю? Вы похожи на него!

— На кого?

— На Хамфри Богарта. Вам уже кто-нибудь это говорил?

— Нет, — ответил я. — Никогда.

Слегка наклонив голову набок, она изучающе смотрела на меня.

— Нет, дело не в физическом сходстве, — продолжала она. — Внешне вы на него ничуть не похожи. И голос совсем другой. Но что-то все же есть, правда?

— Но… э-э…

— У вас есть тайная жизнь?

— Наверное, у каждого она есть, не так ли?

— Возможно, — кивнула она. — А в вас случайно не кроется насилие, как в Диксоне Стиле? — И снова, склонив голову, она долго и испытующе смотрела на меня. — Нет, не думаю. Но что-то определенно есть, не правда ли? Что-то романтическое, что ли…

— Вы считаете?

— О да! Вы очень романтичны. — Всеведущая улыбка играла на ее губах. — А знаете что… Пригласите меня куда-нибудь вечером.

— Куда прикажете!

— Нет, не в Париж, — заметила она.