И все таки каждое утро

Я снова и снова не верю

Ее завершенности мудрой,

Ее отрешенности медной, –

Я снова принять ее медлю,

Я снова покой ее мерный

Своей нерешенностью мерю.

Scerzo

По небу шла потеха:

Торжественный конный парад.

Драгуны в папахах ехали

Верхом, по четыре в ряд.

Ветер, поручик бравый,

Тоже скакал верхом:

– Нале е во! Напра а во!

Мать вашу так! Кру гом!

Ветер летел вдоль строя,

Меняя порядок рот:

– Смир р на! Ряды сдвоить!

Мать вашу так! Вперед!

Солнце на случай парада

В красную влезло шинель:

– Поручик! Где же порядок?

Не армия, а бордель!

Солнце зашло за тучи,

И, матерясь на бегу,

Сердитый, лихой поручик

В клочья разнес драгун.

Падали крупные капли

Сквозь ветреную синеву

На клочья промокшей пакли

Изображавшей траву…

1961–1962

Бессонница

Ночь начисляет проценты

На сумму дневных уступок,

Полночь сечет по центру

Каждый дневной поступок;

Как неподкупный посредник,

Вводит ко мне в застенок

Ясность ночных прозрений,

Честность ночных оценок.

Дни еще пашут поле, –

Трудолюбивые смерды! –

Ночи приходят после

И приобщают к смерти.

Мне бы сбежать на полюс,

Где в стыке меридианном

Надвое раскололось

Время над океаном.

Как бы тогда обходилась

При негасимом солнце

Высшая объективность,

Признанная бессонницей?

Как бы тогда созрели

Без откровений спросонок

Ясность ночных прозрений,

Честность ночных оценок?

1963

Маме

I. Благодарное

Каждый год громыхая грозой

На душе остается прорехой…

В этот город, лишенный красот,

Каждый год я стараюсь приехать.

Пробегаю я здешний Бродвей

И всхожу по щербатым ступеням,

И толкаю тяжелую дверь

В этот дом, уже тронутый тлением.

И вхожу в свой единственный дом

Долгожданною гостьей незваной

Через гулкий слепой коридор,

Осужденный быть кухней и ванной.

И касаюсь морщинистых щек,

И бросаю свой груз за порогом,

И сбивается лет моих счет,

И стирается память о многом…

Я опять становлюсь молодой

И финал заменяю вступлением,

Потому что стоит этот дом,

Лихорадочно тронутый тлением…

1963

II. Предчувствие

Все идет нескладно,

Шиворот навыворот…

И чай как будто сладкий,

И яблоки по выбору:

Хоть красные, хоть желтые,

Хоть мягкие, хоть жесткие.

И мясо есть к обеду,

И всяких благ до черта,

И снег как будто белый,

И ночь как будто черная.

А все таки я знаю,

Что это все непрочно;

Вот вот судьба земная

Войдет бедой непрошеной…

1965

III. Прощальное

Я, кажется, вполне поверила в детали:

В реальность ящика из крашеных досок,

В реальность лепестков на белом одеяле,

В вещественность платка, прикрывшего висок.

Я помню: был вокзал, где я брала билеты,

Двустворчатая дверь и гулкий коридор.