Усевшись на землю рядом с мальчиком, Деласкес похлопал его по спине и протянул лепешку и финики. Видимо, то был верный ход: паренек принял еду дрожащими руками, потом впился в лепешку и начал с остервенением жевать - видно, помирал от голода. Мартин заговорил, в ответ послышалось какое-то невнятное бурчанье, мало напоминавшее арабский язык. Но Деласкес вроде бы все понял.

    - Пастух, - пояснил он, кивнув на мальчика. - Козопас. Его селение - в предгорьях, но где, он не хочет говорить. Боится нас.

    - А тут как очутился?

    - Ищет козу, что отбилась от стада. С полудня ищет. Очень голоден. Нашел наш стан по запаху пищи.

    Паренек прикончил лепешку, получил другую с куском мяса и стал есть помедленней.

    - На араба не похож, - заметил Серов.

    - Он не араб, синьор капитан, он бербер. Но не кабил, какого-то другого горного племени. Их тут как фиников на пальме. - Деласкес что-то спросил у мальчишки, тот ответил, не прекращая жевать. - Говорит, что он - шауия и что больше не боится нас. Он тоже увидел, что мы не похожи на турок или арабов.

    - Не боится? Хр-р… Это он зр-ря! - прорычал боцман.

    Но мальчишка не глядел на него, а уставился на Серова - очевидно, понял, кто тут главный. Когда лепешка и мясо кончились, пленник хлопнул себя по животу - мол, наелся, ткнул в Серова пальцем и заявил:

    - Турбат!

    Затем слова полились потоком. Паренек то вздымал к небу обе руки, то кланялся, то благоговейно складывал ладони перед грудью, а выражение лица у него было такое, словно он декламирует «Илиаду» или, как минимум, «Песнь о Роланде».

    Деласкес захихикал:

    - Он решил, что вы - Турбат, дон капитан. Сей разбойник объявился недавно и, по слухам, похож на франка либо инглези. Мальчик говорит о его подвигах, о том, что Турбат не обижает бедных берберов, а грабит османов, арабов-работорговцев и остальную нечисть. Клянусь Девой Марией! Этот мальчишка прямо поэт! Так прославляет Турбата! По его словам, Турбат скоро захватит Алжир, выпустит кишки туркам, арабам и дею и воссядет на престол!

    - Ну, у меня таких намерений точно нет, - сказал Серов. - Но парню это знать не обязательно, пусть думает, что я - Турбат, и держит язык за зубами. Скажи ему, что у Турбата тут секретные дела, и о встрече с ним говорить не стоит.

    Серов нашарил за поясом кошелек, вытащил дукат и протянул мальчишке. Глаза у того расширились - видимо, золотая монета была целым состоянием для нищего пастушка. Он снова заговорил, кланяясь и бурно жестикулируя.

    - Теперь он просится в нашу… ээ… банду, - с усмешкой произнес Деласкес. - Он говорит, что ему известны все богатые усадьбы в окрестностях, и куда бы ни направился великий Турбат, он проведет его самым коротким путем. Быстрей, чем слетаются ангелы на зов Аллаха.

    Повернувшись к Абдалле, Серов спросил:

    - Нам нужен проводник? Или ты и без него найдешь дорогу?

    - Нэ нужэн. Почтэнный аль Рахман повэдал о каждой тропа, что идэт чэрез горы. Я знать это мэсто.

    - Тогда пусть парень отправляется домой. Скажи ему, Мартин! Сегодня он уже не отыщет козу.

    …Костер прогорел. Корсары спали, пристроив оружие под рукой, мулы, всхрапывая, паслись в траве у деревьев, Фавершем и Кактус Джо стояли на страже. Серов, сидя у рдеющих алым углей, посматривал на лунный диск, висевший над темным хребтом, и прокручивал в голове план будущей атаки.