Они вышли на площадку перед воротами загона. Плотная, прокаленная солнцем земля имела красноватый оттенок, и из нее торчала шеренга столбов; одни - пустые, отполированные до зеркального блеска, с других свисали какие-то лохмотья, прикрученные истлевшими веревками. С ужасом Серов сообразил, что перед ним останки людей, скелеты с гниющей плотью, от которых тянуло мерзким запахом, таким отвратительным, что даже вороны-трупоеды здесь не кружили. Он судорожно вздохнул, бросил взгляд на своих спутников, но их лица были равнодушными. Только Страх Божий пробормотал:

    - Басурмане, свинячьи хари… турецкая нечисть…

    Для Страха, ворочавшего весло на турецкой галере, все правоверные являлись турками.

    Изгородь, за которой виднелись крыши сараев или навесов, была ярда три в высоту и щетинилась шипами в половину пальца - преграда не хуже чем колючая проволока. За ней слышался гул сотен голосов; орали на английском, французском, испанском, итальянском и еще на каком-то языке, смутно знакомом Серову - должно быть, на португальском. Ворота из толстых досок - не иначе как с корабельных палуб - содрогались под ударами; били изнутри чем-то тяжелым, и сквозь грохот и треск дерева звучали торжествующие вопли.

    - Подождем, - сказал Серов. - Еще немного, и они разнесут ворота.

    Кактус Джо огляделся:

    - Что-то не видать охраны, капитан. Прикажешь осмотреть?

    - Не нужно. Думаю, их охраняли солдаты с форта, и теперь они либо мертвы, либо сбежали. Но мушкеты держите наготове и растянитесь вдоль края площадки.

    Покосившись на столбы с мертвецами, Серов занял позицию шагах в двадцати от ворот. Их запирала балка полуфутовой толщины, окованная железом, переломить которую не смог бы даже слон. Не успел он об этом подумать, как ворота рухнули вместе с балкой и столбами, к которым крепились створки, и наружу хлынула толпа оборванцев. Разобрать, кто к какому роду-племени принадлежит, возможности не было - все казались истощенными, с обожженной солнцем кожей, грязными, засыпанными пылью, скрывавшей даже цвет волос. На плечах, руках и бедрах лиловели шрамы от бича, тела покрывали язвы, синяки и ссадины, тряпье, обернутое вокруг пояса, свисало до колен. То была толпа оживших мертвецов, жутких зомби или вампиров из голливудских лент в жанре хоррор; ни в прежней, ни в этой жизни Серову не доводилось видеть ничего подобного.

    Орда валила прямо на него. Он поднял пистолет, выстрелил в воздух и крикнул: - Стоять! Ни шага дальше!

    Крикнул на английском, повторил на французском и кивнул Мартину Деласкесу - мол, переведи. Тот повторил приказ на испанском, португальском и итальянском.

    Зомби остановились. Судя по массе, подпиравшей передние ряды, их было сотен пять или шесть - возможно, больше. Но Уота Стура и других людей с «Ворона» в этой толпе не оказалось.

    - Я - капитан корсарского судна с британским а французским экипажем, - громко произнес Серов. - Мое имя - Андре Серра, и мной захвачен порт Эс-Сувейра. Я ищу Карамана по прозвищу Одноухий Дьявол, ищу его людей и гребцов с его галер. Тот из вас, кто может что-то рассказать о Карамане, будет награжден.

    Деласкес начал переводить, но, похоже, речь Серова была и без того понятна - гребцы-невольники на магрибских галерах говорили на смеси едва ли не всех европейских языков. В их рядах наметилось шевеление, и, расталкивая товарищей по несчастью, вперед вышел невысокий, но крепко сбитый человек в лохмотьях, в которых угадывался некогда приличный морской камзол. Ноги у него были коротковаты и кривоваты, и двигался он, слегка покачиваясь, словно шагал не по твердой земле, а по настилу корабельной палубы.

    - Чак Бонс, сэр, шкипер из Саутгемптона [36] .