Дортмундер снова сильно удивился, как тогда, когда вчера прочитал заметку в газете. События, произошедшие сегодня, еще больше взбудоражили его.

— Да ну? — воскликнул он.

Три Пальца поднял руки на уровне своей головы — Дортмундер вздрогнул, но лишь немного — и изобразил знак «кавычки»:

— Все условно, — сказал он. — Нужно сделать лишь шаг назад и трезво оценить ситуацию.

— Угу, — согласился Дортмундер.

— Итак, сейчас у меня есть несколько публикаций, — продолжил Три Пальца, — но этого мало. Бывший заключенный теперь артист и в этом есть определенного рода ирония, интерес публики. Однако ситуация такова, что теперь многие вызывают ироническую заинтересованность толпы, очень многие вырываются вперед, обладают преимуществом. Я должен обратить внимание на себя и еще более парадоксально, чем ранее. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Конечно, — солгал Дортмундер.

— Так вот, представь себе, что бывшего преступника ограбили? В картинной галерее совершена кража со взломом, ты понимаешь?

— Не совсем, — признался наконец-то Дортмундер.

— Но новость об ограблении не попадет в газеты, — заметил Три Пальца. — Взлом — это не новость, заслуживающая внимания, это очередной факт, случай из жизни, как, например, незначительно ДТП.

— Естественно.

— Но стоит лишь внести каплю иронии… — голос художника прозвучал низко и страстно, — и случай сразу же заинтересует прессу и телевидение. Я смогу попасть на ток-шоу. Публике безразлична мелкая кража со взломом. Представь себе такую новость: бывший заключенный, по воле судьбы ставший художником, ограблен. Его прежняя жизнь вернулась, чтобы укусить того за задницу. То, что ранее помогало ему выжить, теперь же ударило его по лицу. Вот в этом самый сок, настоящая ирония. А я смогу изобразить застенчивую полуулыбку и сказать: «Ну и дела, Опра(ведущий популярного ток-шоу), забавно, но вот таким образом я плачу за грехи прошлой жизни». И у меня будет 43 красных точки на стене, ты улавливаешь ход моих мыслей?

— Может быть, — произнес Дортмундер, но согласиться с такой идеей было сложно. Известность, огласка были для него, что огонь для Пугала из страны Оз. В интересе публики он ну никак не видел позитивных сторон. Но, если этого желал Три Пальца, который перевернул свою жизнь с ног на голову, который превратился из держащегося в тени в публичную персону, тогда без проблем. В любом случае оставался еще один нерешенный вопрос и Дортмундер его озвучил:

— Что я буду иметь с этого?

Три Пальца удивился:

— Деньги от страховки, — произнес он.

— То есть, ты ее получишь и поделишься со мной?

— Нет, нет, изящное ограбление требует иных методов, — и Три Пальца опустил руку в карман своего пиджака — Джон снова вздрогнул, но лишь немного — и вынул визитку. Мягко бросив ее на мраморный столик, он добавил:- Это представитель страховой компании галереи. Вот как все должно выглядеть: ты входишь внутрь, ты берешь столько, сколько сможешь унести — оставь только красные точки, это все, о чем я тебя прошу — затем ты позвонишь агенту и назовешь цену на украденные произведения. Где-то в среднем, наверное, 10–25 %.

— А потом я туда вернусь, прихватив картины с собой, — засомневался Дортмундер, — и никто не арестует меня.

— Ты не пойдешь в галерею еще раз, — возразил Три Пальца. — Давай, Джон, соберись, ты ведь профессионал, поэтому я и позвонил тебе. Это работает по такой же схеме, что и похищение.