Она поставила перед Тиа полную чашку горячего подслащенного рисового отвара и налила еще одну себе.

Тиа отпила большой глоток. Что все это значит? Она проснулась с надеждой, что откроет жителям Грейсхоупа правду, а вместо этого ей единственной требовались ответы на вопросы.

— Тиа, я хочу рассказать тебе одну историю, пока у нас еще есть немного времени.

Есть немного времени? Тиа удивилась. Они что, куда-то собираются?

— Когда ты была совсем крошкой и только начинала ездить на коньках — тебе исполнилось два — ты очень привязалась к одной игрушке. Это был горшочек для рисового отвара, дети из старого квартала играли им какое-то время и передавали его друг другу. Он выглядел совсем простенько, крышка от него потерялась, вся роспись стерлась. Но ты таскала его с собой повсюду целый месяц.

— Я этого совсем не помню.

— Было бы странно, если бы ты это запомнила. — Лана наклонилась к ней и пригладила ее волосы. — Как-то раз, пока я работала в саду, ты играла с горшком и умудрилась запихнуть в него два круглых камня. Затем ты передала его мне и попросила достать их. Я пыталась, но их невозможно было вынуть. Я до сих пор не понимаю, как тебе удалось засунуть их внутрь.

Лана указала ей на чашку, и Тиа покорно допила отвар.

— Ты ужасно расстроилась, — продолжила она, — и тогда я спрятала горшок и отвлекла тебя другой игрушкой. На следующий день я вернула его тебе, но ты снова разозлилась, пытаясь вытащить камни наружу. И снова мне пришлось убрать злосчастный горшок. Я надеялась, что ты в конце концов позабудешь о камнях и станешь играть с ним, как прежде.

Но этого не случилось. Каждый раз, как я вручала тебе горшок, ты проверяла, на месте ли камни, и снова злилась. В конце концов я отдала этот горшок другому ребенку. Ничего, кроме разочарования и горя, он тебе не приносил.

Лана замолчала.

— Тиа, ты хоть понимаешь, зачем я так подробно рассказываю тебе эту историю?

Тиа призадумалась. Пальцы на ее ногах начало приятно покалывать теплом.

— Это как-то связано с моим упрямством? — Предположила она. Тепло продолжило подниматься вверх по ногам.

— Можно понять это и так. Я считаю, что раз ты нашла изъян в горшке, не стоит дальше с ним играть. Он становится только источником разочарования, поскольку уже никогда не может стать таким, каким бы ты хотела его видеть. Каждый человек должен уметь принимать свое прошлое и то, что в нем случилось. Без сожаления и горечи. Иначе просто не остается смысла жить дальше. Я хочу, чтобы ты вспомнила об этом завтра.

— Но зачем? Что должно случиться завтра? — недоумевала Тиа. Тепло поднялось к ее рукам, затылку и глазам. Веки отяжелели, ее стало клонить в сон. Вздрогнув, она поняла, что выпила не совсем простой рисовый отвар. Вот почему он был таким сладким, — подумала она, уже совсем сонная, чтобы расстраиваться.

Лана улыбнулась и легонько сжала ее руку.

— Я отведу тебя в спальню. Сегодня больше ничего не случится.

Одна мысль не шла у нее из головы. Покорно следуя за тетей в спальню, она с трудом спросила:

— Вы увидитесь с Доланом сегодня?

Лана кивнула.

— Думаю, да. Он уже несколько раз заходил навестить тебя.

— Ты можешь извиниться за меня? Я, наверное, не успела.

Лана улыбнулась.

— Не волнуйся на его счет. Долан любит тебя и не понимает, в чем заключается его роль. Он так переживал…

Она резко замолчала.

Опять какие-то полунамеки. Когда у Тиа будут силы, она потребует объяснений. Но сейчас все, на что она была способна, — залезть назад в постель. Она оказалась еще теплой.

Глава двадцать четвертая

Питер

Утром папа сказал, что мама спит, но на самом деле она находилась в забытье.