— Извини, я знаю, что сильно задержался, — начал Питер. — Но я захватил все оборудование на случай непредвиденных обстоятельств.

— Хорошо, — ответил папа. Он думал совершенно о другом. — Питер, я вышел сюда, потому что хочу заранее тебя подготовить. Маме плохо.

Питер тут же вспомнил их гостиную, кресло, в котором она сидела во время приступов головной боли, душой находясь где-то в другом месте.

— Иногда такие приступы быстро проходят, Питер. Скорее всего, к утру она снова станет самой собой.

Так уже было. Один раз.

— Она разговаривает? — С надеждой спросил Питер.

Папа потупился.

— Нет, не разговаривает.

Ему расхотелось идти в палатку. Он снял с Саши упряжь, напоил ее и насыпал корма ей в миску. Поставил на место сани.

Папа терпеливо ждал.

— Ты готов?

Они пошли вместе. За столом сидел Джонас. Увидев Питера, он улыбнулся и помахал ему рукой, но впервые за все время их знакомства казался подавленным. Занавесь у кровати родителей была задернута.

— Заходи, — тихо сказал его отец, и, пригнувшись, прошел под занавесь.

Опираясь на четыре подушки, мама полулежала в кровати с закрытыми глазами. Было ясно, что она не спит. Питер огляделся в поисках красной тетрадки, но не нашел ее. Во всем следовало винить эту тетрадь. Он своими глазами видел, как она словно высасывает жизнь из его матери, день за днем.

Папа присел на край кровати, Питер встал рядом с ним. Она не обратила на них никакого внимания.

— Привет, мам, — сказал Питер. Ответа не последовало. Папа растирал ее руку, будто согрев ее, можно было решить все проблемы.

Питеру захотелось им все рассказать: о своих видениях, о Тиа и Маттиасе и о том, откуда они пришли. Ему хотел ось доверить кому-нибудь все это, чтобы другие могли придумывать причины и следствия и находить верные ответы. Желание выговориться и, выговорившись, получить избавление, комом встало у него в горле.

— И это мы тоже переживем, Пит, — сказал папа.

Питер кивнул. Ничего хуже уже не могло случиться.

Папа положил безвольную руку мамы на кровать и обернулся к Питеру.

— Ты, наверное, голоден. Садись за стол.

Джонас разогрел четыре порции пирога с курицей. Питер быстро прикончил свой кусок, почти не чувствуя вкуса. Все его мысли были о красной тетради. Завтра он найдет ее и уничтожит.

Папа пододвинул ему еще одну порцию пирога и Питер механически надломил корочку ложкой.

Джонас улыбнулся.

— А ты сегодня утром успел притомиться… Разыскивал фольксвагеновскую дорогу?

Кусок пирога дымился на тарелке, напоминая развалины здания после взрыва.

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Питер.

Глава двадцать третья

Тиа

Тиа проснулась уже после того, как притушили свет. В ее голове теснилось столько мыслей сразу, что она поначалу крепко зажмурилась и попыталась снова впасть в блаженное забытье сна. Но бесполезно: она тут же вспомнила о Маттиасе, туннеле, Пег, Хэме, мальчике Питере и теплом прикосновении солнца. И хотя она еще не до конца это осознала, ее терзал сильнейший голод.

Она начала делать дыхательные упражнения, пытаясь вспомнить бескрайнее ночное небо. Какое это было дивное ощущение: увидеть в нем знакомые созвездия!

Тиа раскрыла глаза. Разукрашенные созвездия Ланы сияли над ее головой. И тут она поняла, что уже получила ответы на все свои вопросы. Вот почему ее обучили узнавать созвездия на небе, рассказали о принципах навигации и о том, что животное «свинья» больше животного под названием «кошка».