|
Зло, сотворенное здесь людьми, было слишком велико, чтобы исправить его при жизни одного поколения… и оно продолжает расти. Даже сейчас бушующее Фэа земли, разбуженное землетрясением, могла призвать чья‑нибудь злая воля, способная с ним управиться. Дети, которым снятся кошмары, полные чудовищ. Озлобленные взрослые, жаждущие мести, мстящие в своем воображении. Страх и злоба тысяч людей, ужасные образы, роящиеся в их фантазиях, – все это может воплотиться еще до наступления утра. При этой мысли Патриарху стало немного не по себе. Как объяснить им, что с каждой минутой количество этих монстров неудержимо растет, уменьшая шансы людей на выживание в этом мире? Любой человек может сотворить за свою жизнь тысячи таких чудовищ – и все эти создания будут охотиться на людей, потому что именно человеческое воображение породило их. Способен ли совладать с этим даже самый лучший чародей?
Патриарх устал. Он постарел. Теперь он понимал – с самых первых дней в Церкви в нем жила отчаянная надежда, что все начнет меняться уже при его жизни. Понемногу, но достаточно заметно, чтобы убедиться – его работа, служение, готовность без раздумий отдать свою жизнь, – все это было не зря. Скрестив руки на груди, Патриарх смотрел на пылающий город. Ему хотелось, чтобы действительно не было другого пути. Чтобы Фэа не могло продлевать жизнь и молодость. И не нужно было выбирать между верой и возможностью покорить себе Фэа, не стареть, увидеть своими глазами, какой станет Церковь будущих поколений людей. Смерть сама по себе не так страшна, как перспектива умереть в неведении. «И Пророк не преодолел этого искушения», – мрачно вспомнил Патриарх. А этот разбушевавшийся глупец, преподобный Райс… Как он злил Патриарха! До чего же все легко для него и ему подобных – всего‑то и дел, что выхватить меч и наотмашь изрубить порождения человеческой неосмотрительности! «Вот моя вера, – скажут они, указывая на груду покрошенных монстров. – Вот мое служение Господу». Такая вера конечно же понятней той, которую исповедует Патриарх. Их веру постоянно поддерживает возбуждение битвы, отвага, упоение победой. Такую веру можно оценить в количестве новообращенных верующих, уничтоженных призраков и демонов. И когда придет время взглянуть на прожитую жизнь, такой человек скажет: «Я сделал мир прекраснее. Я не был учителем или поэтом, но я истребил немало порождений людских кошмаров». «И я ему позавидую», – с горечью подумал Патриарх.
6
Едва «Владычица Матилла» вошла в гавань, как портовые власти послали на причал парочку крепких парней, чтобы удерживать Йильса Джерома столько времени, сколько понадобится судну, чтобы спокойно пришвартоваться. Эти ребята были наняты исключительно для того, чтобы следить за порядком, пресекать драки и убийства. – Грязные недоумки! – рычал Джером с такой злобой, что зеваки вокруг боязливо отступили. – Чертовы ослы! Я покажу им, как нарушать мои контракты! Пока эти двое держали Джерома за руки, небольшое торговое судно, вызвавшее такую вспышку гнева, заняло место у пирса. Портовые рабочие не медлили и пришвартовали его в считанные мгновения. По сходням спустился первый помощник капитана, молодой долговязый парень, и пошел вдоль пирса навстречу Джерому. Охранники поспешно отпустили Джерома, и вовремя: еще минута – и он начал бы изрыгать пламя. – Чертовы ублюдки! – Лицо купца побагровело от гнева, кулаки сжались. – Где вас носило с моим грузом? Куда спрятался ваш подлый капитан, так подставивший меня с контрактом? Первый помощник ответил, глядя себе под ноги: – Погодите, сэр, я сейчас все объясню. Джером издевательски фыркнул: – Погодить? Сейчас я тебе погожу! Мне некогда болтать с лакеями. |
