Закудахтав от смеха, Флинн Фэйрвинд от души хлопнул ладонью по грот-мачте, подставил грудь соленому ветру, сделал глубокий вдох. Лицо его озарилось странной, едва ли не религиозной безмятежностью.

– Сам ее окрестил. Старое-то название было, по чести сказать, дрянь. «Прауз». Слыхано ли такое? Ну нет, извините-подвиньтесь! «Прауз»…

Матиас Шоу смотрел прямо вперед, уверенный, что, если ни словом не откликаться, оставить старого моряка без внимания, будто василиска, только и ждущего, когда на него поглядят, Фэйрвинд в конце концов поневоле прекратит болтовню.

Но в этом он ошибался.

– Что вообще это «прауз» может значить? На слух – будто гадость какая-то, из зубов выковырянная. Нет, «Храбрая Арва» куда как лучше. А ведь я ж ее в кости выиграл, веришь, нет? Какому дураку взбрело бы в голову поставить на кон такую славную девицу?

– Тебе, – не подумавши, ляпнул Шоу. Ну что ж, заварил кашу, так не жалей масла. – С пьяных глаз.

– Да, да! Прямо в точку! Ха!

Гоголем расхаживавший по палубе Фэйрвинд схватился за брюхо, согнулся вдвое и вновь разразился дурацким хохотом.

– Так-так-так! Хорошо же ты, Шоу, меня изучил! Видно, порылся в бумагах, прежде чем подниматься на борт. Кстати, что там, в досье на меня, написано? Дьявольски красив? Неотразим, откуда ни погляди? Отменный мореход, и из мушкетона бьет наповал?

С куда менее лестным ответом пришлось повременить.

Тр-рах!!!

Небо над горизонтом расколола надвое молния, белая, как алебастр. Мгновением позже в борт «Храброй Арвы» ударила такая волна, что Флинну пришлось обхватить мачту руками и ногами – только это и помогло ему устоять. Над палубой зазвучали команды, пронзительно засвистели боцманские дудки. Впереди, в нескольких милях по курсу, грозно сгустились сланцево-серые тучи. Шоу, едва не споткнувшись, шагнул к лееру. Сломанная некогда челюсть заныла так, что хоть криком кричи. Похоже, корабль угодил в адский шторм.

– У нас же еще день в запасе, – процедил Шоу сквозь крепко стиснутые зубы.

– Да, погодка – жуть! – прокричал в ответ Фэйрвинд, достаточно трезвый, чтоб верно оценить положение. – Григсби, к штурвалу! Держите ход, парни и дамочки, правьте к спокойной воде! Поднять штормовые паруса! Палубным глядеть в оба: чтоб в мою вахту за борт – ни ногой!

Матиас не смел выпустить из рук леер. Работая в Кул-Тирасе, штормов он повидал предостаточно и по прежнему опыту знал: хочешь выжить – будь осторожен, не зевай. О Свет, как же отвратительны эти плавания! Дайте ему твердую почву под ногами, да старый добрый кабинет, укрытый за фальшивыми книжными полками, да жаркий огонь в камине, да побольше места на письменном столе – вот и все, что нужно для счастья разведчику. А тут…

О нос корабля разбилась новая, особо злая волна. Желудок едва не вывернуло наизнанку, зубы лязгнули, все тело протестующе заныло, превозмогая жуткую встряску.

– Благоволи к нам море! Надеюсь, ребята успеют!

Рядом, проехавшись по накренившейся палубе, схватился за леер Фэйрвинд. На плечо его, шумно хлопая крыльями, опустился, закачался взад-вперед на усиливавшемся ветру недавно добытый им питомец, ручной попугай.

– Честно сказать, скверны, скверны наши дела. Если со штормовыми парусами замешкаться, тут-то нам и к…

Новая волна отшвырнула обоих к другому борту. Поперхнувшийся последним словом, Фэйрвинд с лету врезался в леер, страдальчески закряхтел, а вот Матиасу повезло куда меньше. Безуспешно цепляясь ногтями за палубу, скользкую, точно лед, он проскользнул под леером и повис за бортом, над кипящими внизу волнами.