– В первый раз заключенного стережешь? – спросил он на второй день в попытке завязать разговор.

Казалось, страж слева вот-вот вывалится из лат: его наплечья ковались на тролля куда более внушительной величины. Переступив с ноги на ногу, мальчишка беспомощно взглянул на товарища.

– Да ты на него не гляди, гляди на меня, – сказал Матиас.

Второй стражник что-то пробормотал, но смысла Матиас не уловил. Зандаларский его был в полном порядке, но тараторил мальчишка слишком уж быстро.

– Неужто вам обоим ничуточки не любопытно, кто я такой и за что здесь? – спросил он, выждав пару часов, чтобы мальцы успокоились после первой попытки.

На сей раз мальчишка, вываливавшийся из лат, взглянул на него, сверкнул голубыми глазами и недоверчиво сдвинул брови.

– Эй, я не кусаюсь.

– Нам велели с тобой не разговаривать, – промямлил мальчишка, вцепившись в алебарду, что было сил.

– Кто велел?

– Надзиратель. Все. Так что заткнись!

Вот так. Попробовав в третий раз, Матиас вовсе не получил никакого ответа и посему решил прибегнуть к иной тактике. Однажды хорошо подвешенный язык вызволил его даже из неодолимого борцовского захвата. Дело было в Даларане, во время кабацкой драки, причем шею его, точно в тисках, сжимал гнолл, а уж тот, кто способен урезонить гнолла, с кем хочешь сумеет договориться.

– Скучновато тут как-то, не находите?

День третий. Привалившись плечом к прутьям решетчатой двери, Шоу беззаботно грыз ногти. Обычно он, чтоб занять руки, вырезал из дерева птичек, но сегодня для этого недоставало пары совершенно необходимых вещей.

– А я-то вскоре отпуск взять собирался. Вот он, похоже, и наступил. Не так, не так я его себе представлял… Похоже, Валира была права.

Казалось, караульные ничего не слышат. Влетевший в камеру москит зажужжал, зазудел над ухом, но Шоу, посаженный под замок, не стал гнать его прочь из принципа.

– Думал, возьму да скроюсь от всех в нагорьях. Был у меня там когда-то домик. Совсем маленький. Можно сказать, укромный. Думал, вставать буду, когда захочу, в постель отправляться – тоже. Кресло поставлю среди высокой травы. Сапоги сброшу. По дереву резать буду, в подражании голосам птиц попрактикуюсь. У меня, правда, и так прекрасно выходит, но… нет предела совершенству.

Прикрыв глаза, Матиас провел ногтем по ладони. «Главное – занять голову и руки. Не торопиться. Не беситься. Оставаться начеку».

– Звучит так, будто я очень одинок, верно?

Тролль ростом поменьше, забывшись, согласно кивнул.

– Да, ты прав. Не стоило отправляться сюда одному. Вообще-то мне одному хорошо. Одиночество для меня естественно. Человеком компанейским я себя в жизни не чувствовал. Нравилось, разумеется, к людям приглядываться, наблюдать, но если их слишком много, толпа… поглощает, засасывает. Кажется, будто меня все видят, а я их – нет. Мне больше по душе оставаться над толпой, выше всех остальных. Однако следовало бы найти друга…

Тут Матиас запнулся, осознав, что невзначай проговорился о том, чего впутывать в дело совершенно не собирался.

– Э-э… Да. Следовало бы завести друга. Товарища.

Может статься, другом он совсем недавно обзавелся… или, по крайней мере, тем, кто может им стать, но в этом еще предстояло убедиться. Вот выберется он из этой темницы – тогда так прямо и спросит. Сведения, конечно, нетрудно было бы собрать, избежав разговоров, но с этим человеком Матиасу очень, очень хотелось поговорить.

В конце концов, им было о чем поговорить. Он только начал привыкать к Флинну, когда этот проклятый шторм вверг их в хаос, и пират даже рассказал ему о смерти матери – а ведь это было нелегко.