Голос ребенка прозвучал тихо и напряженно, как мяуканье котенка. Эйприл улыбнулась и похлопала девочку по плечу.

– Давайте пройдем внутрь, пока эти твари нас не услышали, – сказала она, обращаясь к мужчинам.

Девушка подошла к одному из домофонов и нажала кнопку.

– Пап, впусти!

– Не так быстро, девочка моя, – ответил голос.

Филип схватил ее за руку.

– У вас есть электричество?

Она покачала головой.

– Нет. Домофон работает от аккумулятора. – Она снова нажала кнопку. – Ну же, папа!

– Откуда мы знаем, что этим людям можно доверять?

– Так ты впустишь нас или нет?

– Скажи им, чтобы они бросили ружья.

Эйприл издала протяжный вздох и повернулась к Филипу, но тот, предвосхищая вопрос, покачал головой.

– У них маленькая девочка, пап! Я ручаюсь за них.

– А Гитлер рисовал розы… Мы ничего не знаем об этих незнакомцах.

– Папа, открывай этот чертов замок!

– Ты видела, что произошло в Друид-Хиллз.

Эйприл раздраженно хлопнула ладонью по домофону:

– Это не Друид-Хиллз! Впусти нас, черт возьми, пока у нас мох на задницах не вырос!

За резким жужжанием последовал металлический лязг, автоматическая задвижка отскочила и дверь, наконец, открылась. Эйприл прошла вперед, подав остальным знак следовать за ней. В дальнем конце коридора была заколоченная досками металлическая дверь с надписью «Лестница».

Эйприл постучалась в последнюю дверь справа, в квартиру 1C, и через секунду дверь открыла женщина, похожая на Эйприл, как две капли воды.

– Боже, какая прелестная девчушка! – при виде Пенни, державшей Брайана за руку, воскликнула женщина – судя по всему, сестра Эйприл.

– Заходите, ребята! До чего же чудесно снова видеть кого-то, кто способен удержать слюни во рту!

Сестра Эйприл – Тара – на первый взгляд показалась Брайану грубоватой. От нее пахло сигаретами и дешевым шампунем. В глубоком вырезе старомодного балахона с цветочным узором виднелась пышная грудь, украшенная с правой стороны татуировкой Дятла Вуди. У Тары были такие же поразительные голубые глаза, как у младшей сестры, яркий макияж на лице и накладные ногти, настолько длинные, что ими, похоже, можно было открывать консервы.

Филип вошел в квартиру первым, не выпуская из руки пистолет. Ему сразу же бросился в глаза беспорядок в гостиной: кресла завалены одеждой, груда вещей вдоль одной стены, странной формы чехлы от музыкальных инструментов, прислоненные к обшитой досками выдвижной двери. Посреди этого хлама он с трудом заметил проход в маленькую кухоньку, где стояли ящики с провизией и мойка с грязной посудой. В воздухе висел запах сигаретного дыма, несвежей ткани и пота.

Но дольше рассматривать квартиру было некогда. Единственным, на чем Филип мог сосредоточиться в данный момент, был ствол 12-миллиметрового дробовика, направленный прямо на него из кресла-качалки, стоящего у дальней стены.

Филип инстинктивно вскинул револьвер, тотчас приготовившись к мексиканским разборкам. Он нацелил его на старика со словами:

– Сэр, у нас уже было достаточно неприятностей снаружи, мы не хотим проблем и здесь.

Остальные замерли в ожидании.

Эйприл встала между мужчинами.

– Ради Бога, папа, положи эту штуку.

Старик отмахнулся от девушки.

– Замолчи, девчонка.

Эйприл не сдвинулась с места.

– Давайте немного остынем, – предложила Тара.

– Откуда вы пришли? – спросил старик, не опуская дробовик.

– Из Уэйнсборо, штат Джорджия.