|
- Что он говорит? - спросил англичанин. Нехлюдов сказал, что старик осуждает смотрителя за то, что он держит в неволе людей, - Как же, спросите, по его мнению, надо поступать с теми, которые не соблюдают закон? - сказал англичанин. Нехлюдов перевел вопрос. Старик странно засмеялся, оскалив сплошные зубы. - Закон! - повторил он презрительно, - он прежде ограбил всех, всю землю, все богачество у людей отнял, под себя подобрал, всех побил, какие против него шли, а потом закон написал, чтобы не грабили да не убивали. Он бы прежде этот закон написал. Нехлюдов перевел. Англичанин улыбнулся. - Ну все-таки, как же поступать теперь с ворами и убийцами, спросите у него. Нехлюдов опять перевел вопрос. Старик строго нахмурился. - Скажи ему, чтобы он с себя антихристову печать снял, тогда и не будет у него ни воров, ни убийц. Так и скажи ему. - He is crazy {Он полоумный (англ.).}, - сказал англичанин, когда Нехлюдов перевел ему слова старика, и, пожав плечами, вышел из камеры. - Ты делай свое, а их оставь. Всяк сам себе. Бог знает, кого казнить, кого миловать, а не мы знаем, - проговорил старик. - Будь сам себе начальником, тогда и начальников не нужно. Ступай, ступай, - прибавил он, сердито хмурясь и блестя глазами на медлившего в камере Нехлюдова. - Нагляделся, как антихристовы слуги людьми вшей кормят. Ступай, ступай! Когда Нехлюдов вышел в коридор, англичанин с смотрителем стоял у отворенной двери пустой камеры и спрашивал о назначении этой камеры. Смотритель объяснил, что это была покойницкая. - О! - сказал англичанин, когда Нехлюдов перевел ему, и пожелал войти. Покойницкая была обыкновенная небольшая камера. На стене горела лампочка и слабо освещала в одном углу наваленные мешки, дрова и на нарах направо - четыре мертвых тела. Первый труп в посконной рубахе и портках был большого роста человек с маленькой острой бородкой и с бритой половиной головы. Тело уже закоченело; сизые руки, очевидно, были сложены на груди, но разошлись; ноги босые тоже разошлись и торчали ступнями врозь. Рядом с ним лежала в белой юбке и кофте босая и простоволосая с редкой короткой косичкой старая женщина с сморщенным, маленьким, желтым лицом и острым носиком. За старушкой был еще труп мужчины в чем-то лиловом. Цвет этот что-то напомнил Нехлюдову. Он подошел ближе и стал смотреть на него. Маленькая, острая, торчавшая кверху бородка, крепкий красивый нос, белый высокий лоб, редкие вьющиеся волосы. Он узнавал знакомые черты и не верил своим глазам. Вчера он видел это лицо возбужденно-озлобленным, страдающим. Теперь оно было спокойно, неподвижно и страшно прекрасно. Да, это был Крыльцов или, по крайней мере, тот след, который оставило его материальное существование. "Зачем он страдал? Зачем он жил? Понял ли он это теперь?" - думал Нехлюдов, и ему казалось, что ответа этого нет, что ничего нет, кроме смерти, и ему сделалось дурно. Не простясь с англичанином, Нехлюдов попросил надзирателя проводить его на двор, и, чувствуя необходимость остаться одному, чтобы обдумать все то, что он испытал в нынешний вечер, он уехал в гостиницу. XXVIII Не ложась спать, Нехлюдов долго ходил взад и вперед по номеру гостиницы. Дело его с Катюшей было кончено. |
