Ольга никак не могла отвести глаз от дымящегося круга. Губы все еще продолжали выталкивать в серый воздух горячие просительные слова.

— Присядь, дитя мое, отдохни, — рука отца Павла ласково легла ей на плечо.

Девушка опустилась на землю, не чувствуя собственного тела, но глаза! Она так и не могла оторвать их от погасшего костра. И сидела с неловко вывернутой головой, словно намертво приклеившись взглядом к слабо потрескивающему кострищу.

Священник легко провел теплой ладонью по ее лицу, отсекая от завораживающей картины.

— Восьмой ангел, — улыбнулся батюшка, касаясь губами ее мокрого лба.

— Где? — Ольга медленно вернулась в реальность.

— Здесь. — Отец Павел поднял с земли девичью сумку, на распахнутой крышке которой блеснуло маленькое, утопленное в кожу зеркальце. — Вот он, полюбуйся.

Прищурив саднящие глаза, Славина вгляделась в светлый прямоугольник. Серебряное стекло отразило красный вздернутый нос, плоские запекшиеся губы.

— Я?

Над ближней сопкой неожиданно появилось теплое розовое пятно. Оно разрасталось, ширилось, перекрывая радостным радужным светом низкие тучи, отодвигая за горизонт хмурь и мрачность осеннего дня, открывая дорогу веселому оранжевому солнцу. Светило лукаво зацепило за рваный край самую темную и тяжелую тучу и быстренько задвинуло ее себе за спину, явившись Сейв-Вэру во всем сверкающем и теплом великолепии.

Пара секунд, и воздух наполнился ясным золотым сиянием, в котором выпукло и ярко заголубели сопки, засверкали кварцевыми бликами скалы, заискрились разноцветными брызгами шапки на высоких сейдах.

Ольга не могла оторвать глаз от волшебного кусочка стекла, что держала в руках. Там, в таинственной глубине, сквозь золотое сияние золотого пространства смотрело на нее прекрасное золотое лицо. Ольга узнавала и не узнавала его. Слишком красивым, слишком значительным было оно. Такое привычное и такое незнакомое.

— Это я? — снова спросила она.

Никто не ответил. Оглянулась. Рядом никого. Отец Павел стоял в отдалении, у самого большого сейда, рядом с которым еще недавно вырастал до небес черный мрачный столб. Тот самый, который поглотил Рощина. Тот самый, который в процессе активации должен был разбудить неведомые грозные силы и расколоть надвое африканский материк.

Рощин! — вспомнила и подхватилась Ольга. — Он сгорел? — в памяти мгновенно всплыл рассказ Влада о том, что при обряде активации двадцатикилограммовый кусок замороженного мяса сгорает в несколько секунд без остатка.

— Он сгорел? — тихонько спросила она у священника, подойдя ближе.

— Он ушел, — кивнул отец Павел. — Видишь?

Только сейчас Ольга обратила внимание на то, что дымного столба больше нет. Совсем. На его месте тлела жалкая кучка угольков. Девушка медленно перевела глаза в сторону, боясь наткнуться на обугленное мертвое тело. Но ни слева, ни справа, ни вблизи, ни вдали не наблюдалось никаких останков. Площадка перед сейдом была девственно чистой.

— Ушел? — растерянно повторила Славина. — Как? Куда? Так он жив?

— По нашим земным меркам — вряд ли, — серьезно посмотрел на нее священник. — Но у тебя обязательно будет возможность с ним встретиться.

Глава 21

Несколько минут, как завороженные, друзья наблюдали за колышущейся бездной. Струящийся серебристый сумрак, как оказалось, не стоял на месте. Повинуясь движениям того огромного и неизвестного, шевелящегося внизу, он пылевидной спиралью поднимался кверху, все ближе и ближе к глазам ученых. Наконец, последний седой завиток странного тумана вытянулся в вертикальный столбик, как дымок из печной трубы, и унесся ввысь, прямо в разверстое жерло купола.