— Ангела… — девушка замешкалась.

Отец Павел внимательно смотрел на нее, словно дожидаясь продолжения ответа.

— Себя… — прошептала Ольга. — Тем ангелом была я…

— А чего ты переполошилась? — снова улыбнулся Павел. — Все правильно. Восьмой ангел.

— Почему — восьмой? — Девушка почувствовала, что неколебимое скальное плато, вечный Сейв-Вэр, медленно уплывает из-под нее, оставляя ее, Ольгу Славину, в звенящей невесомости.

— Это из Библии, Олюшка. Может, вспомнишь, там присутствуют семь ангелов господних, но вот с Иоанном все время общается ангел иной — восьмой. Именно от его кадильницы происходят на земле и голоса, и громы, и молнии, и землетрясения. Не помнишь?

Ольга пристыженно помотала головой.

— Ну, может, другое не забыла? «И в руке у ангела была книжка раскрытая, и голос неба велел эту книжку взять. — Павел прикрыл глаза, цитируя по памяти священные строки. — И взял я книжку из рук ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед. Когда же съел ее, то горько стало во чреве моем». Помнишь?

Ольга снова качнула головой.

— Ну ладно, не буду тебя смущать. Не зря тебе восьмерка снилась.

— Еще, батюшка, — попросила Ольга.

— Еще? — Священник понял. — «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и положил над ним печать, заключил его, дабы не прельщал уже народы»… Это все о нем, восьмом ангеле, Олюшка.

— То есть о том, кто победил зло?

— Да. Если помнишь, только после того, как этот ангел низверг зверя, Иоанну явился Новый Иерусалим…

— Господи, — выдохнула Славина, — какая же я невежа…

— У тебя еще будет время все наверстать, — отец Павел вдел руки в лямки рюкзака. — А знаешь, что Господь об этом восьмом ангеле сказал? «Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет мне сыном». Теперь поняла, кто же он — восьмой ангел?

— Кажется, да, — тихо ответила девушка.

* * *

Барт рванул вперед, за растворившимися в розовом мраке друзьями, и уже через несколько широких шагов оказался в кромешной тьме. Остановился, оглянулся и понял, что ненароком свернул в какой-то скальный карман, очередную обманку, сбивающую с пути случайных любопытствующих. Глубоко вдохнул, задержал дыхание, пытаясь утихомирить бухающее сердце и расшумевшуюся в голове кровь. И вдруг ощутил, что тьма вокруг странно и страшно поплыла, а его тело, которое отказываются поддерживать мгновенно ослабевшие ноги, неуклонно тянет вниз.

Подобное с ним случалось однажды, на Тибете, когда он, юный тогда еще аспирант, презрев запрет проводника-монаха, влез в обрядовую пещеру. Монах его и вытянул за ноги, как тушу умирающего животного. Отпоил травами. Оказалось, что в той пещере выделяется парализующий газ, и входить в нее можно только в определенный период, два раза в году.

Ни секунды не раздумывая, ослабшими, почти чужими руками Макс вытащил из-под ремня полы длинной футболки, прижал ком плотного трикотажа к лицу, перекрывая доступ смертоносного воздуха. Спиной вперед, почти ползком, на ягодицах, помогая пятками и ладонями, вытолкнул себя из страшного кармана. Открыл глаза, увидел едва брезжащее розоватое свечение сумрака и понял: успел.

— Макс, где ты? — услышал он сквозь утихающий шум в ушах знакомый голос Моду.