- Да, - говорю я. - Да, думаю, что да.

Спустя полчаса, я сижу сгорбившись на табурете, завернувшись в шерстяное одеяло, зачерпывая третью ложку супа из моллюсков.

Мама пошла хлопотать над дальнобойщиками, которые пришли вскоре после того, как я переоделась. Поэтому у нас не было возможности поговорить. В каком-то смысле я рада. Нам надо успокоиться. Мне согреться и снова почувствовать себя собой.

Я наблюдаю за тем, как она работает. Она неплохо справляется, чего я никогда от неё не ожидала. Это полностью расходится с тем бардаком и беспорядком, что были в нашем доме.

Время от времени мы перебрасываемся словами, прежде чем ее внимание переключается на других посетителей. Думаю, мы просто обе ждет, когда закончится её смена. Тогда мы действительно сможем поговорить. Поговорить, и, возможно, самое главное, исправить ситуацию между нами. Или, по крайней мере, попытаться.

Хоть всё и началось хорошо, я всё еще чувствую, что между пропасть. Мне нужно знать правду. О Поле. О ее поведении. О том действительно ли мой отец является тем, кем я думаю, кем Джереми хочет, чтобы я его считала.

Я также хотела бы знать, как она всё это перенесла. Похоже, она хорошо справляется...но по какой-то причине мне трудно поверить в то, действительно ли это так или нет. Как только вошли другие посетители, она стала решительной и деловой. Это противоречит той женщине, которую я знала...с излишним макияжем на лице.

Я понимаю, глядя на нее сейчас, что я была несправедливо сурова с ней в своих мыслях. Мое впечатление было испорчено тем, как мы расстались. Всякий раз, когда я думала о ней, я помнила только плохое. Ничего хорошего.

Я помню, что у Рене всегда было большое сердце. Доброе сердце. Вот только ее сердце и разум никогда не были связаны.

Может быть, потому что я становлюсь старше, я могу смотреть на вещи с ее точки зрения. Люди делали ей больно снова и снова. Но такова была ее природа: ее сердце не позволяло ей оставаться в стороне или уйти от всех, с кем она встречалась.

Не похоже, что она была полной идиоткой. В конце концов я откуда-то получила свои гены. Интеллект, который привел меня в Йель. Всё благодаря ей.

Возможно, если бы у нее было хорошее воспитание, или она сделала бы правильный выбор в юности, она могла бы преуспеть.

На меня снова накатывает чувство вины. Должно быть, она видела то, как я изо всех сил старалась не быть такой, как она, в старшей школе. Она не идиотка. И как больно должно быть смотреть на дочь, которую ты вырастила и так обидела её?

В подростковом возрасте ты думаешь, что знаешь всё. Но это не так. Ты не знаешь и десятую часть того, что, по твоему мнению, ты делаешь, а десятая часть того, что ты думаешь ты делаешь - это больше, чем ты когда-либо думал, чтобы знать десятую часть своей жизни. Я думала, что хорошо скрыла свою обиду. Но должно быть всё было написано у меня на лице. Рене знала правду о своей жизни, о её положении, как мы с ней оказались там, где мы были. Она любила меня достаточно, чтобы оградить от истины. Благодаря Джереми я сняла розовые очки. Я знаю о Поле. Благодаря Фей, я знаю, что он сделал после моего рождения...и каким человеком он действительно был. Если он охотился на кого-то, находящегося в уязвимом положении, как мать Джереми...

Но, нет. Я резко останавливаюсь. Я не могу заставить себя бороться с этими мыслями. Не тогда, когда мама стоит передо мной.

- До закрытия еще час или около того, - говорит она, останавливаясь, чтобы налить себе стакан воды. Она вытирает пот со лба. - И потом ты можешь рассказать мне, что произошло с тобой с тех пор, как ты исчезла из моей жизни.

Она делает глоток воды.

До меня вдруг доходит, что она пьет воду. Воду! Я никогда не видела, чтобы мама пила воду после того, как взялась за бутылку...

- Ты.