|
Это зависит только от человека. А тем временем я, подобно персонажу Вольтера – как там его звали?.. Земные имена начинают ускользать от меня… – буду ухаживать за своим маленьким садиком. Он с затаенной завистью смотрел вслед Бартону, но боялся признаться себе в этом. – Кто знает?.. Может быть, он когда нибудь встретится с Вольтером?.. Он вздохнул, а затем улыбнулся: – Но с другой стороны, Вольтер может в любой момент оказаться в моем государстве! В любой день он может объявиться возле меня! 19 – Я ненавижу тебя, Герман Геринг! Голос то поднимался до крика, то застревал, словно зуб шестеренки его сна сцеплялся с зубцами сна другого человека, прокручивался по нему, а затем снова выходил из зацепления. Покачиваясь на гребне пульсирующего гипнотического состояния, Ричард Френсис Бартон знал, что видит сон. Но ничего не мог поделать с этим. К нему вернулся тот первый его сон. Все было как в тумане. В свете вспыхнувшей молнии он увидел себя в невообразимой камере. В той необозримой камере с плавающими телами. Еще одна вспышка – безымянные Опекуны находят его и возвращают ко сну. Затем короткие обрывки сна, виденного им перед настоящим Воскрешением на берегах Реки. Бог – красивый старик в одежде джентльмена средней руки викторианской эпохи с соответствующим достатком и воспитанием – тыкал ему под ребра стальной тростью и говорил, что он должен за плоть. – Что? Какую плоть? – удивился Бартон, смутно сознавая, что он бормочет во сне. – Плати! – приказал Бог. Его лицо расплылось, затем на нем начали проявляться черты самого Бартона. Пять лет назад, в том первом сне, Бог не ответил. Теперь же он сказал: – Сделай свое Воскрешение достойным потраченного мною времени, ты, болван! Мне стоило гигантских расходов и еще более гигантских страданий дать тебе и всем этим ничтожествам, этим ничего не стоящим идиотам, вторую возможность! – Вторую возможность чего? – опять удивился Бартон. Он ощутил страх перед тем, что мог ответить Бог. И почувствовал огромное облегчение, когда тот, Кто всех отец не ответил ему. Один глаз этого Яхве Одина пропал, и из пустой глазницы ослепительно сияло адское пламя. Затем Бог исчез, нет, не исчез, а трансформировался в какую то огромную серую башню цилиндрической формы, возвышающуюся из серого тумана, ниже которого ревело море. – Чаша! – Он снова увидел человека, который рассказал ему о Большой Чаше. Этот человек слышал об ней от другого, тому рассказала об этом женщина, которая в свою очередь услышала это от… и так далее. Большая Чаша была одной из легенд, которые рассказывали миллиарды людей, живших на берегах Реки, извивающейся подобно змее вокруг планеты от полюса до полюса, вытекая из чего то недостижимого и впадая в нечто недоступное. Человеку или неандертальцу, неизвестно, удалось пройти через горы на северный полюс. И он увидел Большую Чашу, Черную Башню, Туманный Замок, как раз перед тем, как споткнуться. А может быть, его толкнули. Он упал в холодную речную воду, безумно крича. Упал в воду, скрытую до этого туманом… и умер. Но этот человек пробудился где то на берегах Реки. Как известно, здесь не было вечной смерти, хотя жалила она столь же мучительно. Он рассказал о том, что видел. И рассказ этот начал путешествовать вдоль Реки быстрее парусной лодки. Вот поэтому Ричард Френсис Бартон, вечный пилигрим и странник, страстно желал взять штурмом этот таинственный бастион Большой Чаши. Он обязательно должен раскрыть тайну Воскрешения и тайну планеты, поскольку он был убежден, что существа, перестроившие эту планету, также возвели и Башню. – Умри, Герман Геринг! Умри и оставь меня в покое! – кричал какой то человек по немецки. Бартон открыл глаза. Он ничего не мог различить, кроме бледного сияния многочисленных звезд сквозь открытое окно в дальнем конце хижины. |
