Действительно, вчерашний день завершился, на удивление, благополучно.

    Оставив охранную цепь позади, предоставив им разбираться в том, что и каким образом произошло, отойдя подальше от места событий, он благодаря надежно хранившемуся в памяти знанию географии без труда определил направление на железную дорогу и уже через два с небольшим часа вышел к полустанку, на котором (во всяком случае, прежде) останавливались местные поезда, а других в стране сейчас и не было. Какое-то время Милов колебался: опасно было, не зная нынешних нравов и обычаев, показываться на станции среди ночи и, безусловно, намного спокойнее (хотя далеко не столь комфортабельно) провести остаток ночи в лесу. Однако ранний рассвет заставил его понять, что в лесу его сейчас заметит любой случайный прохожий, а всякий, пытающийся укрыться в чаще, сразу же вызывает куда больше подозрений, чем некто, уверенно и открыто пришедший на станцию и расположившийся на скамейке в зальце ожидания; тем более что он может оказаться и не единственным, а тогда все и вообще будет выглядеть совершенно естественно.

    И Милов двинулся на станцию, стараясь вести себя как можно непринужденнее, но внутренне напряженный до предела и каждую минуту готовый к быстрым, решительным и жестким поступкам. Перед тем как выйти из леса, он постарался отыскать местечко поукромнее и там - в кустарнике - вырыл яму и закопал в ней свою сумку вместе с оружием и всем снаряжением, какое в случае неприятностей могло бы его выдать. Зарыв - привычно зафиксировал место, найдя ориентиры и запомнив пеленги на них.

    Перед тем как выйти к станции Сандра, ему пришлось пересечь шоссе. Движение в этот ранний час было не очень оживленным, и он уже готов был в несколько прыжков перебраться в противоположный кювет, как вдруг послышавшийся гул заставил его укрыться за кустом.

    Это шли тяжелые машины, длиннющие, пестро разукрашенные трейлеры из таких, какие развозят срочные грузы по всей Европе. Тягачи славной марки «мерседес». Металлические полуприцепы были, похоже, основательно загружены, судя по звуку, с каким тягачи брали не очень трудный подъем. Конвой из пяти одинаковых машин.

    Конвой шел с востока. А что было тут на востоке? Бывшей каспарийской земли в том направлении, если отсчитывать отсюда, оставалась самая малость. Дальше лежала Россия. На технецийской территории отсюда и до самой границы не было больше ни городов, ни серьезных промышленных предприятий. До урожая было еще долго, так что и не сельской продукцией эти катафалки были загружены.

    «Такой крупный груз, - подумалось Милову, - может идти только из России. Что же - торговать никому не возбраняется». Однако с недавних пор Милов знал, что серьезной официальной торговли с Технецией Россия не вела: отношения между государствами не благоприятствовали бизнесу.

    Официальному. Но Милов недаром считался неплохим специалистом по контрабанде. Хотя случалось и ему ошибаться.

    Глядя вслед одолевшему подъем конвою, Милов задумался. И потом, уже перейдя беспрепятственно дорогу и приближаясь к станции по ^безлюдному проселку, за неимением другого занятия он продолжал анализировать. Пусть это и не относилось впрямую к его задаче - опыт научил никогда не пренебрегать никакой информацией: в мозаике живой жизни может неожиданно найтись местечко и для нее. Да и сознание, что ты занят каким-то полезным делом, всегда поднимало настроение и помогало ощущать себя нужным человеком, находящимся в нужном месте и в соответствующее время.

    Итак, кто-то вывозил что-то из России. Вывозил контрабандой, но весьма своеобразной, более всего походившей на контрабанду государственную или, во всяком случае, на негласно признаваемую государством: слишком уж гладко все шло, если учитывать, как серьезно охранялась эта граница с технетской, внутренней стороны.