|
-- Забудьте обо всем, любимая Вероника, я вас больше уже никому не отдам..." -- Вот это баба! -- сказал как бы с некоторым восхищением Лаврентий Павлович Берия после того, как Нугзар Ламадзе доложил ему о художествах маршальши Градовой. У Берии, впрочем, никогда не поймешь -- то ли действительно восхищается, то ли проявляет зловещую иронию. -- Вот это русская баба! -- продолжал Берия, как бы углубляясь в размышления. -- Помнишь, Нугзар: "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет..." Вспоминая строчку из Некрасова, давно уже ставшую расхожим местом, Берия говорил так, как будто он и не "коня" и не "избу" имеет в виду, а что-то другое, только лишь слегка созвучное. Потом он ударил ладонью о ладонь, посмотрел на Нугзара поверх пенсне и улыбнулся так, как будто самого себя вообразил на месте помощника военного атташе США. -- На пеньке, говоришь? Ах, неплохо! Ламадзе, как всегда, подыгрывал хозяину, старался угадать направление его мыслей, но не высказывался. Берия вышел из-за стола, прогулялся по кабинету, в отдаленном углу расхохотался, еще раз хлопнул ладонью о ладонь. А говорят, что лагерный опыт на пользу не идет! Потом он вдруг быстрыми шагами подошел к сидящему в кресле Нугзару, тряхнул его за плечо: -- Ты почему молчишь, Нугзарка? Почему всегда меня подталкиваешь к решению? Ну, что не понимаешь обстоятельств -- ночью в лесу, на пеньке, с аме-ри-канцем, со шпионом, ну! Ну, говори, шени дэда товтхан, что предлагаешь? -- Я думаю, Лаврентий Павлович, что нельзя упускать такого случая. Она, по-моему, хочет с ним уехать, но нам нельзя этого так упускать. -- Тогда действуй! -- сказал Берия и тут же перешел к другим делам. То есть к другим своим преступлениям, как скажут неблагодарные потомки. Уже отгремели залпы финального победного салюта, уже знамена немецкой армии были брошены к подножию Мавзолея Ленина, то есть к подошвам Сталина, когда в самом конце июня 1945 года на квартире покойного маршала Градова состоялся весьма примечательный ужин. Ужин вроде совсем не парадный, всего на три персоны, однако для устройства, готовки и сервировки Вероника на три дня привезла из Серебряного Бора саму Агашу. Первым из гостей явился генерал Нугзар Ламадзе. Для этой оказии он облачился в новенький серый костюм, весьма выгодно ниспадавший вдоль его стройной талии. К костюму неплохо был подобран галстук в "огурцах" и аналогичный платок, только чуть-чуть высовывающийся из нагрудного кармана, чтобы ни у кого не возникло желания в этот платок высморкаться. Никому, конечно, не должно было прийти в голову, что приятный молодой кавказец обладает высоким чином страшного секретного ведомства. |
