Вт понедельник генерал объявил на селекторном совещании по всей линии:
— … В заключение о кадровых перемещениях. На Павелецкий вокзал в розыск возвращается из управления имярек…
«Имеющий уши да услышит!»
Не помню, кто из начальников розыска до меня удостаивался такой чести…
Проезжая это место, я всегда вспоминал тот случай.
Моя служба в конторе благополучно закончилась.
Можно сказать, что сегодня меня это совсем не трогало. Но это не совсем так. Несправедливость не забывается, горькая память живет в нас.
В это утро я не искал приключений.
Они искали меня.
Марина — Курагина по первому мужу, молодая крашеная блондинка, подтянутая, ухоженная — привычно сделала несколько приседаний, пару минут помахала гантелями и еще минут пять покрутила педали на тренажере.
С утра она ни куда не собиралась.
В прошлом бывшая спортсменка, модель, директор картины на киностудии «Центрнаучфильм», перепробовавшая с тех пор с десяток способов зарабатывания денег, соучредитель фирмы по продаже недвижимости, еще несколько лет назад о таком начале будничного дня она могла только мечтать.
В восемь часов, уже вся в мыле, она бежала бы к остановке, а если троллейбуса не было на горизонте — они часто ломались, и как правило в часы пик, то и вовсе мчалась бы прямо к метро на Киевский…
А потом почти час на метро — на другой конец города, на Речной Вокзал, и снова на автобус. Ехать и ехать…
Сейчас это было уже позади.
Теперь она была материально обеспеченной, поездившей по миру и достаточно повидавшей в этом мире.
Она заварила кофе, положила на стол рядом пачку сигарет «Морэ», достала органайзер. Взглянула в зеркало.
«Яркая блондинка, моложавая, свежая…»
К этому следовало добавить и все остальное:
«Физически развитая, спортивная, когда-то начинавшая даже в женской футбольной команде „Наука“, с университетским дипломом, в данное время абсолютно свободная, привыкшая рассчитывать на себя…»
Такую характеристику она вполне могла бы написать в своем резюме, рассылаемом в иных странах с предложением услуг.
Еще можно было указать, что проживает в собственной, приватизированной квартире на Кутузовском проспекте — огромной, «генеральской», с залом, спальней, детской, помещением для прислуги, большим холлом, такой же большой кухней и подсобными помещениями.
Но теперь Марина в работе не нуждалась — кормилась собственным бизнесом.
Марина пришла в бизнес вроде случайно, это было вызвано крайне неблагоприятно сложившимися обстоятельствами.
Главным из них было отсутствия стабильного заработка. Заказы на художественные фильмы перестали поступать. Ничего не снимали. Студия опустела. Зарплату не платили несколько месяцев, а потом и вовсе предложили уйти в неоплаченные отпуска.
Первое время все они, бывшие администраторы и директора картин, столько лет жившие общими интересами, звонили друг другу, плакались в жилетку, справлялись о делах и возможностях.
Потом наиболее энергичные пристроились.
Постепенно вырисовались кое-какие перспективы… Директора картин, набившие в свое время руку на составлении календарно-постановочных планов и на их основе — финансовых смет фильмов, в отличие от многих других граждан, имели некоторое представление о системе нынешних денежных отношений между клиентами и товаропроизводителями…
Перед администрацией ставили головоломные задачи, решить которые не могли помочь никакие распределители, ни Госснаб, ни даже обком.
На последнем фильме — с согласия предприимчивого молодого заместителя главы Госкино Игоря Воловца, которого она знала по его прежней работе на студии, — ей пришлось на съемках в Крыму выстроить целый поселок старателей Клондайка, а потом сжечь его…
Профессионалы кино знали, что это! Найти, привезти, напоить десятки макетчиков, работяг, положить им зарплату, не положенную никакими расценками… Изыскать деньги, а потом узаконить расходы, провести все по каким-то безобидным, нарочно включенным в смету статьям. |