— Я был против…

— Разумеется. Впоследствии всегда оказывается, что «вы были против». Или же «только исполняли приказы». Не трать даром дыхание, Гахлан, оно тебе ещё понадобится.

Император повернулся спиной к старику, не обращая внимания на жалкие возгласы, очень быстро сменившиеся неразборчивыми хрипами и булькающим кашлем.

— Мне не доставляет это удовольствия, не думай, — буркнул он укоризненно глядящей Сеамни. — Но как ещё обезопасить моих людей от чародеев, я не ведаю.

— Может, она знает? — Дану кивнула на бледную Сежес; чародейка осторожно, с трудом переставляя негнущиеся ноги, ковыляла к ним, почтительно поддерживаемая под руку Баламутом.

— П-повелитель, — низко поклонилась чародейка. Сморщилась, кашлянула раз-другой, благодарно взглянула на озабоченного и встревоженно-серьёзного гнома.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Сежес.

— Да, повелитель, в добром… насколько это только возможно. О-ох! И поедучую же дрянь я собрала… Впервые на себе опробовала.

Сеамни просто улыбнулась чародейке, погладила ту по плечу, словно подругу, и та слабо улыбнулась в ответ, вновь раскашлявшись.

— Выпейте, государыня моя, — забеспокоился Баламут, протягивая открытую фляжку. — Самонаилучший гномояд. Любую отраву выметает, словно метла хорошая.

— Ох, да ну тебя, скажешь тоже… — вяло отмахнулась чародейка, но фляжку всё-таки взяла. — У-ух!.. У тебя там что, абсолютный растворитель?!

— Нет, всего лишь абсолютный гномояд, — ухмыльнулся Баламут, глядя на разом порозовевшую чародейку. — Так-то лучше, государыня моя, а то ровно вампирша были, ей-же-ей!

— Что делать с пленными, Сежес? — повторил Император всё тот же вопрос. — Всё время их окуривать — так никакого сбора не хватит. Тем более что лето кончается, не пополнишь. Вдобавок Гахлан говорит…

— Повелитель, он говорит правду, — серьёзно кивнула волшебница. — Если держать мага Радуги в этом дыму слишком долго, он задохнётся — хотя обычный человек чувствовал бы разве что известное неудобство.

— Так что же делать, проклятье?!

— Только перебить их всех, — едва слышно произнесла Сежес, однако взгляд не опустила.

— А ты, с твоими новыми силами не можешь сделать магию для них недоступной?

— Нет, — покачала головой чародейка. — С каким-нибудь мальчиком второго года я бы справилась. Но с магистрами…

— Только если они сами откажутся от попытки побега, — вставила Сеамни.

— Х-ха! Никогда такого не будет. Что я, не знаю тех же Гахлана, Треора или Фалдара?!

— И всё-таки я попробую, — решился Император. Сбитые пинками в одну кучу маги являли самое жалкое зрелище. Окуривавший их дым чуть поредел, но чародеи всё равно заходились в жестоких приступах, ставших лишь немногим менее мучительными. Ни о какой волшбе и речь не шла. Озабоченные легионеры следили, чтобы в костры попадало достаточно заветного «сбора Сежес».

— Слушайте меня, маги Радуги! — громко и отчётливо произнёс Император. Левая рука привычно кровила, и он так же привычно не обращал на это внимания. — Выбора у вас нет. Держать вас в плену бесконечно я не могу. Мне нужно или немедля вас перевешать… или получить какие-то гарантии, которым я бы поверил. Но прежде — послушайте меня.

Я знаю, как вы остановили козлоногих. Какой ценой и какими мерами. Долго сдерживать тварей Разлома таким образом вы не сможете. Закрыть его так, как предложил вам Нерг? — а вы уверены, что добьётесь успеха? И разве то, что аколиты Всебесцветного Ордена — отнюдь не люди, не внушает вам опасений? Могу сказать — Нерг обещал нам помощь, причём помощь Древних Сил Мельина, уверяя, что, разгромив армию козлоногих, мы сможем избыть Разлом.