|
Почти в то же мгновение в бухте зашумело, забурлило, послышался плеск, словно в воду прыгала тысяча тюленей. Но Иенсен и Гудмундсон уже налегли на весла и погнали свою шлюпку за ближайший выступ с такой быстротой, что только ветер свистел в ушах. Возвратившись на судно, они никому не обмолвились ни словом. Да, северяне умеют молчать! К утру вернулся капитан; он был хмурый и злой; но не произнес ни звука. Только когда Иенсен помогал ему подняться на борт, две пары голубых глаз обменялись холодным пытливым взглядом. - Иенсен, - сказал капитан. - Да, сэр. - Сегодня отплываем. - Да, сэр. - В Сурабае получите расчет. - Да, сэр И все. В тот же день "Кандон-Бандунг" вышел в Паданг. Из Паданга капитан И. ван Тох отравил своему правлению в Амстердам посылку, застрахованную на тысячу двести фунтов стерлингов. И одновременно - телеграфную просьбу о годичном отпуске: настоятельная необходимость ввиду состояния здоровья и тому подобное. После этого капитан слонялся по Падангу, пока не нашел человека, которого искал. Это был дикарь с Борнео, даяк, которого английские туристы нанимали иногда, чтобы полюбоваться своеобразным зрелищем охоты на акул; даяк работал еще по старинке, вооруженный одним только длинным ножом. Он был, по видимому, людоед, но имел твердую таксу: пять фунтов за акулу, кроме харчей. На него было страшно смотреть: обе руки, грудь и бедра ободраны кожей акулы, а нос и уши украшены акульими зубами. Звали его Шарк (7). С этим даяком капитан И. ван Тох отправился на остров Танамаса. 2. ПАН ГОЛОМБЕК И ПАН ВАЛЕНТА (8) Стояло засушливое редакционное лето, когда ничего, ну то есть ровно ничего не происходит, когда не делается политика и нет никакой европейской ситуации. Но даже и в такое время читатели газет, лежащие в агонии скуки на берегах каких- нибудь, вод или в жидкой тени каких-нибудь деревьев, деморализованные жарой, природой, деревенской тишиной и вообще здоровой и простой жизнью в отпуску, ждут (хотя и терпят каждый день разочарование), что хоть в газетах появится что- нибудь новенькое, освежающее - например, убийство, война или землетрясение, словом - Нечто, когда же ничего этого не оказывается, они потрясают газетой и с ожесточением заявляют, что в газетах ничего, ровно ничего нет, и вообще их не стоит читать, и они не будут больше на них подписываться. А тем временем в редакции сиротливо сидят пять или шесть человек, ибо остальные коллеги в отпуску и тоже яростно комкают газетные чисты и жалуются, что теперь в газетах нет ничего, ровно Ничего А из наборной приходит метранпаж и укоризненно говорит: "Господа, господа, у нас еще нет на завтра передовой..." - Тогда дайте... ну, хотя бы эту статью... об экономическом положении Болгарии, - говорит один из сиротливых людей. Метранпаж тяжело вздыхает. - Но кто же ее станет читать, пан редактор? Опять во всем номере не будет ничего "читабельного". Шестеро осиротевших поднимают взоры к потолку, словно там можно найти нечто "читабельное". - Хоть бы случилось Что-нибудь, - неопределенно произносит один из них. - Или если бы... какой-нибудь... увлекательный репортаж, - перебивает другой. - О чем? - Не знаю. - Или выдумать... какой-нибудь новый витамин, - бормочет третий. |
