— Стой! — сказал Заикин. — А деньги?

— Какие деньги? Они мне еще руки будут целовать, чтобы я только взял их паршивое полотно.

Франтик вышел, а бельгиец продолжил:

— Нужен механик по дереву...

— Столяр, что ли? — спросил Заикин.

* * *

Пока Петр Данилович Ярославцев договаривался в большой механической мастерской...

...пока Иван Михайлович Заикин и бельгиец разговаривали с хозяином столярного цеха, и Шарль набрасывал чертежи и проставлял размеры, и хозяин, пожилой мужик с окладистой бородой, понимающе кивал головой, и все вместе они отбирали бруски сухого ясеня...

...франтик страстно вращал глазами и «строил куры» перезрелой дочери хозяйки большой мануфактурной лавки.

В петлице его сюртучка красовалась гвоздика, рука сжимала руку девицы, и сам он, казалось, трепетал от внезапно нахлынувшей любви. Девица вздыхала, опускала грустные коровьи глаза и трусливо поглядывала в маменькину сторону. А вокруг этого большого, ярко вспыхнувшего чувства громоздились рулоны бязи, мадеполама, ситчиков и самых разных полотен.

* * *

Спустя некоторое время франтик победно восседал на извозчике, небрежно придерживая два рулона прорезиненного полотна.

Он красиво опирался на тросточку, красиво покусывал гвоздику и уже совсем удивительно красиво поглядывал по сторонам.

И вдруг взгляд его приковала длиннющая очередь в кассу синематографа господ Харитонова и Картамонова, на фронтоне которого красовалось: «Полет и падение Заикина».

Франтик вонзил тросточку в извозчичью спину и сказал:

— Ша! Стой, босяк, кому говорят!

Извозчик остановился.

Франтик смотрел на очередь, на афишу и думал.

В голове у него рождался сногсшибательный план. Не слезая с пролетки, он осторожно дотронулся тросточкой до плеча какого-то господина и, когда тот повернулся в гневе, безмятежно спросил его:

— И почем билеты на вот это вот?

Господин брезгливо отвел тросточку франтика от своего плеча и нелюбезно ответил:

— По двадцать пять копеек.

Франтик приподнял канотье и постучал тростью в спину извозчика:

— Пшел! И скажи своему одру, чтобы скакал галопом.

* * *

У дверей номера Заикина собрались кредиторы.

— Восстановление аэроплана уже началось. Через несколько дней мы совершим новый полет и всем заплатим. С любыми процентами, — говорил встрепанный Ярославцев.

Он стоял, прижавшись спиной к дверям номера, а кредиторы галдели и протягивали ему счета.

Спокойно помахивая тросточкой, в толпу кредиторов врезался франтик. За ним шел извозчик, неся на плечах рулоны полотна.

— В сторонку! — говорил франтик. — Или повторять? В сторонку.

Кредиторы расступились, и франтик на ходу сказал:

— Завтра получите свои паршивые деньги! Вас пригласили участвовать в исторических событиях, а вы так и остались обыкновенными лавочниками! Вы не войдете в историю, это уже я вам обещаю! — Франтик остановился у дверей рядом с Ярославцевым и повернулся к толпе кредиторов: — Вы еще здесь?! Я же сказал — завтра получите свои вонючие копейки! И ша! И больше ни слова!

— Ты что, с ума сошел? — прошипел Ярославцев.

— Петр Данилович, чтоб я так жил!.. Идемте, — сказал франтик. — Он поискал глазами извозчика с полотном и сказал ему: — Что ты стоишь не в своей компании, жлоб? Иди за мной! — И распахнул дверь заикинского номера.

* * *

Этот же извозчик катил по улицам Харькова. Напротив Заикина и Ярославцева сидел франтик, что то втолковывал им и отчаянно жестикулировал.