* * *

В актовом зале политехнического института бушевали страсти.

Запарившийся Заикин отвечал на вопросы:

— Вот вы спрашиваете, опасны ли полеты? Да нет же! Конечно, если у вас легкий аппарат, не могущий раздавить вас и построенный очень тщательно. В воздушном летании не должно быть дешевки.

— А чего надо больше всего опасаться? — крикнули из зала.

— Поломка руля, расстройство в передачах движений...

— А остановка двигателя? — крикнул другой голос.

— Если вы находитесь над полем, нет никакой опасности. А вот над городом — плохо дело... А более всего надо опасаться несчастий при спусках в неудобной местности и при ветре — машина обыкновенно ломается или переворачивается. Вроде как у меня недавно, — наивно рассмеялся Заикин.

* * *

Теперь в кабинете Пташникова говорил Травин:

— И еще мне одна забавная мысль пришла в голову. А что, если, Дмитрий Тимофеевич, нам сознательно не получать всего долга с Заикина? Оставить за ним тысчонки три-четыре, а? Этакий финансовый хвостик, за который мы всегда сможем его ухватить и придержать от какого-нибудь фортеля... Он тык-мык, а мы ему долговое обязательство в его голубые глазки, а? А в обеспечение этого недоимка пойдет аппарат Фармана, который стоит не три-четыре тысячи, а куда больше. А, Дмитрий Тимофеевич?

— Очень разумно, — сказал Дмитрий Тимофеевич и встал из-за стола. — С Богом, Иван Сергеевич!

* * *

По широкой институтской лестнице спускался Иван Михайлович Заикин, окруженный толпой почитателей.

Заикин шутил, балагурил, держал себя «любимцем публики» и тщеславно подмигивал франтику, который шел рядом, млея от славы Заикина.

— Что вас заставляет летать? — спросил кто-то из студентов.

— А что вас заставляет учиться? — немедленно ответил Заикин.

— Иван Михайлович, а как вы смотрите на те жертвы, которыми устлан путь в небо? — высокопарно спросила хорошенькая курсистка.

— С содроганием и великой жалостью, — серьезно ответил Заикин.

— А вам известно, что в Петербурге сейчас проходит авиационная неделя? — спросил немолодой студент.

— А как же! — живо повернулся к нему Заикин. — Там все мои товарищи по французской воздухоплавательной школе.

— А вы в цирк не собираетесь возвращаться? — спросил кто-то.

— Думаю, что не придется...

— Вы сегодняшние газеты читали? — снова спросил немолодой студент.

— Времени, господин хороший, не было, — смутился Заикин.

— Сегодня там есть сообщение о капитане Мациевиче. Вы такого знали?

— Ах, милый!.. — Заикин остановился на последних ступенях лестницы, и вместе с ним остановилась вся толпа. — Не только знал, но и люблю его всем сердцем. И лекцию сегодня я вам с его слов читал. Только позавчера письмецо от него, от Льва Макарыча, получил. А чего там про него написано? Хвалят небось?

— Да как вам сказать... — растерянно проговорил немолодой студент и нерешительно протянул Заикину газету.

— Я мелкие буквы плохо разбираю, — простодушно сказал Заикин. — Ты читай, я послушаю.

— Иван Михайлович, пойдемте домой! — испугался франтик и попытался оттереть студента с газетой.