Лакр, пристально наблюдающий за выражениями лиц Перворожденных, вдруг тихонько хихикнул: ну и дела! Когда еще доведется увидеть, чтобы грозный повелитель эльфов уговаривал своих подданных ему довериться! Поразительное зрелище! Прямо незабываемое!

Стрегон мысленно присвистнул: а молодец Белка! Если Тиль докажет, что чист (а при мысленной речи солгать или схитрить не удастся даже ему!), то из этих ушастых можно будет потом веревки вить! Причем, сама Белка уверена, что Владыка невиновен, а не доверять ей нет никаких причин. В то же время остроухие бунтовщики просто не смогут устоять от такого соблазна. Еще бы! Единственные, кому правитель готов открыться! Чувства, мысли, память... да это же неслыханная степень доверия! Абсолютное признание! Прощение, если хотите! И ушастые не могут этого не понимать! Вон, как засомневались! Забегали глазами, задергались, как тараканы на сковородке...

Терг, тоже поняв нехитрую идею Гончей, тихо присвистнул.

- Я согласен, - хрипло прошептал ллер Эналле, убедившись, что повелитель не шутит. - Мы все согласны. Мы не будем противиться.

- Хорошо, - спокойно повторил Тиль. - Это не займет много времени, но мне бы хотелось, чтобы вы все-таки сели: не уверен, что получится избавить вас от неприятных воспоминаний, а ловить каждого при падении с этого холма мне бы не хотелось.

Эльфы быстро переглянулись и послушно опустились обратно на траву. Правда, их немного коробило, что высокий лорд по-прежнему стоит, но потом Инару сообразил, что для тех, кто не так давно желал его убить, глупо беспокоиться о подобных мелочах. После чего неуловимо порозовел, а затем перехватил насмешливый взгляд Владыки и окончательно сконфузился: кажется, для него чужая душа была открытой книгой?

Тирриниэль глубоко вздохнул и осторожно сжал чужой перстень, стремительно наполняя его своей силой. Крупный изумруд в золотой окантовке снова мягко засветился, затем коротко вспыхнул и...

Ллер Эналле во второй раз за день провалился в небытие.

Странно, но теперь это не потребовало от него никаких усилий, будто чья-то сильная воля уверенно поддерживала временно наложенные узы и позволяла спокойно читать, не обращая внимания на холод чужого разума. Словно дружеская ладонь подхватила его под спину, помогая опереться и тихо убеждая: все хорошо, все правильно, здесь вам бояться нечего...

Поняв, что угрозы нет, эльф успокоено потянулся навстречу.

...Ярость, высокомерие, горделивое презрение... все это было в его новом прошлом. Он четко знал, что по праву занимает свое место, и уверенно держал в руках бразды правления. По праву сильнейшего повелевал своими сородичами и жестко карал за неповиновения. Железной рукой выпалывал несогласных и холодно зачитывал приговоры, после чего сам же их и исполнял - всего лишь одним движением пальцев, из которых по первому требованию вырывался целый ураган зеленого Огня.

Он равнодушно кивал, когда докладывали о смертных, нарушивших границы его владений, и бестрепетно карал преступников, когда не находил в их испуганном лепетании достойного оправдания. Презрительно молчал, когда слышал мольбы о снисхождении. Брезгливо морщился, когда мольбы становились истошным воем. Бесстрастно следил затем, как исчезает пепел с травы, и спокойно возвращался к неоконченному разговору.

Когда-то он думал, что знает все о своем истинном долге перед Народом. Когда-то ради этого он пожертвовал двумя молодыми жизни - взамен двух новых Л'аэртэ, долженствующих укрепить и возродить его древний Ясень. К несчастью, супруги Темного Лорда не пережили родов, однако их смерти послужили на благо всего Леса, подарив ему целых двух могущественных магов. Один, на которого возлагалось столько надежд, долгое время казался достойным продолжателем дела отца - уверенным в себе, полным сил и амбиций. Второй, с малых лет приученный к мысли о Лабиринте, неожиданно предал свой Лес, приняв Отречение ради горстки жалких смертных, так не вовремя испустивших дух во имя выживание его расы.