- ...Они говорили, что у меня не получится, - настойчиво шептал в пустоте все тот же безумный голос. - Говорили, что я сошел с ума. Говорили, что это невозможно и что люди не способны подняться над смертью... но теперь у меня есть ты, и они больше не смогут возражать. Мой шедевр, моя победа над смертью, моя надежда на новый Род...

...Казалось, запах крови пропитал тяжелый воздух насквозь. Он сделал его густым, вязким, отвратительно влажным. Он въедался в кожу почти так же, как делал это острый клинок. Заставлял искренне себя ненавидеть и мечтать о том времени, когда он вдруг исчезнет навсегда. Он медленно убивал, просачиваясь внутрь через каждую пору, неумолимо вползал через ноздри, вынуждал кривиться и корчиться от боли. Почти обжигал, как жгла сейчас старательно льющаяся сверху чужая кровь - старая эльфийская кровь, на которую вдруг расщедрился ее бессмертный обладатель. И он медленно втирал ее в свежие раны, тщательно смешивая с обычной, человеческой и внимательно следя за тем, чтобы не упустить ни капли...

За какие-то жалкие мгновения Эналле довелось прочувствовать на себе эту муку. Пришлось вынести чужое отчаяние и безумную боль, льющуюся снаружи подобно медленно убивающему яду. Он познал, что такое - быть запертым в собственном теле; понял, как можно молча кричать, в безумии колотясь о стенки разума, как о прутья стальной темницы. Он видел кровь, щедро капающую с насквозь промокших простыней. Чувствовал ее запах. Ненавидел его всей душой и неистово молился, чтобы все это когда-нибудь закончилось. Его тело горело, будто в адском огне, пылало изнутри своей и чужой ненавистью. Его губы со злостью шептали проклятия прекрасному палачу, а дрожащие от слабости руки срывали с себя ненавистный перстень, который (он знал) всю оставшуюся жизнь будет сниться нему в кошмарах...

- ...Будь... ты... проклят... - неслышно шепнули губы. Тихо, как последний вздох. Как легкий ветерок, шевелящий поутру взъерошенную со сна макушку. Неуловимо, на грани безумия, на пороге отчаяния. По ту сторону медленно уходящей жизни. - Будь... проклят!

А затем - отчаянный рывок, яркая вспышка, безумный рев и новая боль.

Он не знал, сколько длилось это бесконечное мучение. Не стесняясь слез, плакал, с трудом выползая из горящего подвала. Хрипло стонал, когда острые камни на полу впивались в кровоточащие раны, а потом долго-долго плыл в кровавом тумане, пока, наконец, к лицу не прижалось что-то живое...

Ллер Эналле пришел в себя ровно через три удара своего медленно бьющегося сердца. Но далеко не сразу понял, что уже не стоит на земле, а обессилено упал на колени - дрожащий, взмокший от пота, с текущей по лицу соленой влагой и судорожно дергающимся кадыком. Спустя еще одну секунду он окончательно опомнился, осознал себя живым и попытался подняться, но отчего-то не смог - ноги подкосились. Будто на них все еще зияли тонкие, бесконечно вьющиеся по коже разрезы, в которых навеки осталась кровь Перворожденного. Темного. Безумного мага, рискнувшего пойти по пути Изиара.

Тогда он поднял руку и с ужасом увидел, что она расплывается перед глазами. Но не оттого, что ее трясло, как с похмелья, а из-за струящихся слез, которые на самом деле принадлежали не ему.

- Простите, - прошептала Белка, отводя взгляд. - Простите, что вам пришлось это пережить. Но по-другому вы бы не поняли. И никогда бы не увидели, что это такое - придуманное вами Изменение.

Ллер Эналле с трудом повернул затекшую шею и вздрогнул, поняв, что возле него в такой же позе стояли и тихо раскачивались сородичи. Все три десятка, кто увидел через его перстень короткий момент чужого прошлого. Они плакали, не замечая слез.