|
Антон ухмыльнулся. - Боятся любой формы. Даже формы письмоносца. В этом наше преимущество. Живем неплохо за счет эмигрантов, а? - Он схватил женщину за грудь. - Духи хорошие. - Она прижалась к нему. - Лучше, чем вода для волос, которую притащил сегодня старый еврей. Антон подтянул штаны. - Ну, и надушись вечером, тогда в кровати у меня будет графиня. Там есть еще мясо? Керн стоял на улице. - Рабби Израиль Лев, - горестно произнес он, повернувшись в сторону кладбища. - Меня обчистили. Сорок крон! А с куском мыла даже сорок три. Это двадцать четыре кроны чистого убытка. Он вернулся в отель. - Меня никто не спрашивал? - спросил он у портье. Тот покачал головой. - Никто. - Вы в этом уверены? - Абсолютно. Даже президент Чехословакии вами не интересовался. - Ну, того я и не жду, - ответил Керн. Он поднялся по лестнице. Странно, что отец не давал о себе знать. Может, его, действительно, не было в Праге? А может, его схватила полиция? Он решил выждать еще денька два-три, а потом снова наведаться к фрау Ековской. Наверху, в своей комнате, он встретил мужчину, который кричал ночью. Его звали Рабе. Он как раз собирался лечь спать. - Вы уже ложитесь? - удивился Керн. - Еще нет и девяти. Рабе кивнул. - Для меня это самое разумное. Сейчас я смогу поспать до двенадцати. В-двенадцать я всегда просыпаюсь. Они обычно приходили в полночь. К тем, кто сидел в. карцере. Поэтому с двенадцати я сижу часика два у окна. После этого принимаю снотворное. Таким образом и выхожу из положения. Он поставил у своей кровати стакан с водой. - Знаете, что успокаивает меня больше всего, когда я ночами сижу у окна? Стихи. Я их декламирую. Старые стихи школьных времен. - Стихи? - удивленно переспросил Керн. - Да. Совсем простые. Например, те, что поют детям перед сном: Я устал и лягу спать, Уложи меня в кровать! Пусть, отец, взор строгий твой Охраняет мой покой! Нашалил сегодня я - Боже, не ругай меня! Кровь Христа, дары твои - Да искупят все грехи. Он стоял в полутемной комнате в белом нижнем белье, словно усталый приветливый призрак, и читал стихи - медленно, монотонно, глядя погасшими глазами в ночь за окном. - Стихи меня успокаивают, - сказал он и улыбнулся. - Я не знаю, почему, но они меня успокаивают. - Может быть, - ответил Керн. - Это кажется невероятным, но они действительно успокаивают. После них я чувствую себя спокойно, и мне кажется, будто я - дома. На душе у Керна стало нехорошо. Он почувствовал, как по коже забегали мурашки. - Я не знаю стихов наизусть, - сказал он. - Я все забыл. Мне кажется, что прошла целая вечность с-тех пор, как я учился в школе. - Я их тоже забыл. А теперь, внезапно, все вспомнил. Керн кивнул. Затем он поднялся. Он хотел уйти из комнаты. Пусть Рабе поспит. |
